Планета смертной тени

– Верно. Но при этом все были страшно напуганы. И они до сих пор боятся трангов, несмотря на то, что те их спасли.

– Боятся, но не видят в них врагов.

– Как это?

– Уурсины не боятся того, что транги уничтожат их. Страх их имеет под собой какие-то иные причины. Быть может, передавшееся через много поколений воспоминание о том, что произошло когда-то очень давно.

– Меня больше интересует то, что происходит сейчас.

– Сейчас… – Эрик ковырнул носком камень. – Сейчас происходит нечто очень странное. Транги как будто законсервировали сообщество уурсинов. Они не позволяют их обществу развиваться, не дают популяции расти. Они постарались изолировать их от любых возможных контактов с представителями иных цивилизаций. Но при этом вкачивают в них неимоверное количество знаний, которые уурсинам совершенно не нужны. Складывается впечатление, что транги держат уурсинов, как некий резерв.

– Не понимаю, – покачал головой Дик. – Для чего нужен этот резерв?

– На тот случай, если, например, мы, люди, не оправдаем возложенные на нас надежды. Тогда нас попросту уберут, и наше место займут уурсины. Или кто-то еще… Ты знаешь, мне кажется, что на других планетах Грешного треугольника существуют такие же законсервированные поселения представителей других космических рас.

– Ага. – Дик приложил палец к подбородку. – То есть мы, как вандалы, вторглись в созданный и лелеемый трангами заповедник?

– Подходящее сравнение.

– И за это они дают нам по башке.

– Грешный треугольник – это резервация, и людям вход в нее заказан.

– Мой корабль был уничтожен после того, как мы почти год провели в Грешном треугольнике.

– Ты снова не принимаешь в расчет то, что говорит Юм-Памарак.

– Он много чего говорит. Только все не по делу.

– Время – это то, что мы сами для себя придумали.

– То есть для трангов времени не существует?

– Не совсем так. Если я правильно понял Юм-Памарака…

– Снова этот шаман, – не удержался от саркастической усмешки Дик.

– Если я правильно понял слова Юм-Памарака, – невозмутимо спокойно повторил Эрик, – для трангов время – это не вектор, направленный строго по прямой, из прошлого в будущее. Прошлое, настоящее и будущее для них едино.

– Я этого не понимаю, – махнул кистью руки Дик – будто муху отогнал.

– Это и не важно, – едва заметно улыбнулся Эрик. – Важно то, что транги могут в любой момент оказаться в нужном им месте. И сделать то, что необходимо.

– Ага… – задумчиво наклонил голову Дик. – Здорово! Выходит, они в любой момент могут уничтожить корабль, что снабжает нас продовольствием?

– Да.

– Или нашу колонию?

– Как только сочтут это нужным.

– И они могут сделать это не сегодня и не завтра, а, скажем, вчера? Или – месяц назад?

– Ну, если время для них не имеет значения…

– Значит, они могут переигрывать какие-то ключевые моменты истории? Запускать все по новой?

– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе за трангов?

Чики развел руками.

– Из всего этого я могу сделать только один вывод – нам нужно как можно скорее убираться отсюда.

– Эй! Кирпич давай! – донесся крик со стороны строящегося дома.

Эрик отодвинул заслонку и заглянул в печь.

– Видел бы сейчас меня мой отец, – усмехнулся он.

– А что, мы делаем что-то плохое?

– Никто уже тысячу лет не строит дома из кирпича.

– Твой отец строитель?

– Архитектор. Видел воздушный переход к Башне Тысячелетия?

– Спрашиваешь! Я раз десять гулял по нему – все пытался понять, как же он держится в воздухе?

– Это проект моего отца.

– Он еще жив?

– Умер двумя годами раньше меня… Надеюсь, они дали ему умереть.

Глава 20. День 271-й

Разговоры начались сразу после возвращения тех, кому вернули имена. Первый день обсуждалось самоубийство Дика-21. На второй день заговорили о Лабиринте. Заговорили все разом, так что не было никакой возможности установить, кто проболтался первым. Хотя Александр просил всех своих спутников хранить в тайне то, что они узнали. Он опасался именно того, что произошло. Колонисты сначала обсуждали саму возможность покинуть планету-тюрьму, воспользовавшись Лабиринтом. Затем они начали строить планы, как это сделать. И вскоре большинство из них уже были уверены в том, что Лабиринт – это единственный и к тому же надежный путь к спасению. Аргументы вроде того, что Лабиринт – это не просто туннель, ведущий на свободу, а невообразимо сложная самоорганизующаяся пространственно-временная структура, во внимание не принимались. А любые разумные доводы, как волны, разбивались о вопросы: «Сколько мы еще должны ждать?» «Где справедливость?» и «Почему мы сами не можем за себя решать?»

Единственное, что еще удерживало группу особо активных сторонников немедленного бегства – а их, по разным оценкам, насчитывалось от двенадцати до пятнадцати человек, – это страх остаться без ежемесячной инъекции иммунной сыворотки. Но, видя, что некоторые уже могут без нее обходиться и даже употребляют в пищу не специальную смесь, а натуральные продукты, они требовали, чтобы и им, наконец, дали чудодейственное лекарство.