Планета смертной тени

Черное пятно в небе становилось все больше. Вскоре уже стало возможно различить неровные, грубые, будто топором вырубленные очертания посадочного модуля. Приплюснутый, словно раздавленный, нос, срезанный, точно обрубленный, хвост. Уродливый символ нечеловеческой злобы.

– Надеюсь, я вижу это в последний раз, – услышал Александр у себя за спиной.

– А я бы предпочел, чтобы он потерял управление, грохнулся на землю и расшибся в лепешку.

– И как мы тогда улетим?

– Ну, ради того, чтобы увидеть такое, я готов остаться здесь навсегда.

– Шутишь?

– Вовсе нет.

Низкий рокочущий гул ударился о землю, рассыпался и затерялся среди камней. Модуль выбросил посадочные опоры.

Александром вдруг овладело странное оцепенение. Время как будто страшно замедлилось, почти остановилось. Воздух втекал в горло, как густой, вязкий сироп. Звуки растягивались, голоса становились неузнаваемыми. Александр отчетливо видел, как по округлому камню, которого коснулась посадочная опора модуля, поползла изломанная трещина. Поначалу тонкая, нитевидная, она постепенно расширялась. Невыносимый хруст резанул по барабанным перепонкам. Из трещины на боку камня вырвалось сразу несколько фонтанчиков мелкодисперсной пыли, и камень превратился в россыпь острых осколков, тотчас же придавленных плоской стопой летательного аппарата.

Прикосновение чужой руки к локтю – будто ожог. Александр медленно, невообразимо медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление, повернул голову. Чуть позади него стоял Виктор Гейс.

– Что с тобой?

В глазах у живого мертвеца тревога.

Александр попытался вспомнить порядковый номер Гейса. Оказалось, он напрочь забыл его. Надо же… Александр перевел взгляд на бирку, пришитую к карману серой куртки. Дик-27. Так называли Виктора, когда ни у кого из них еще не было имен.

Хоп!

Будто мыльный пузырь лопнул.

Мир перевернулся, взорвался красками и звуками.

Из открывшегося люка посадочного модуля вывалился ребристый язык трапа.

– Все в порядке. – Александр быстро улыбнулся и незаметно посмотрел назад.

На приземистую каменную пристройку, в которой прятался Ут-Ташан.

О чем сейчас думал уурсин?

А что за мысли бродили в голове у него самого?

Задавшись этим вопросом, Александр удивленно улыбнулся – он вообще ни о чем не думал в данный момент. Ни единая мысль не блуждала у него в голове. И он больше не испытывал сомнений. Никаких. Он знал, был уверен в том, что произойдет то, что должно случиться. От него больше ничего не зависит.

Двое вооруженных трассерами солдат, как и полагается, заняли места по краям от трапа.

Все происходило как всегда.

Как и должно быть.

К вооруженному охраннику, что стоял слева, ближе к группе колонистов, незаметно – один скрытый шажок за другим, – начал подбираться Кефчиян. Молодец, Жан, все правильно.

Не спеша, уверенно и плотно ставя ногу на каждую ступень, по трапу спустился сержант. Прищурившись, а может быть, и поморщившись заодно, он кинул взгляд на колонистов. Безразличный, такой же блекло-серый, как и робы живых мертвецов, взгляд. Палец левой руки заткнут за поясной ремень. На указательном пальце правой руки – кольцо с подвешенным к нему на короткой цепочке – будто это безделица какая, дешевый брелок, – стоппером.

Вот оно!

Сержант крутанул кольцо на пальце. Брелок-стоппер сделал короткий оборот и уверенно лег в широкую ладонь. Р-раз! Ладонь сомкнулась.

Сержант сделал четыре шага в сторону зеленого барака. И еще раз крутанул стоппер на пальце.

По трапу быстро сбежал врач. Как обычно, в голубой медицинской форме. В руке небольшой серебристый чемоданчик с иммунной сывороткой. Он старался не смотреть на колонистов. Торопливо догнав сержанта, врач занял место у него за спиной.

– Может, я сразу в барак пойду? – спросил он негромко.

– Всему свое время, док, – недовольно скривил губы сержант. – Торопиться некуда.

И снова крутанул на пальце стоппер.

Док продолжал делать вид, будто не знает, во что ввязался. Сержант это прекрасно понимал. И не спешил прийти к нему на помощь. Он хотел, чтобы сначала док отработал каждый грошик из тех денег, что ему платили за работу, которую он сам – сам! – взялся выполнять. По его понятиям, это называлось справедливостью. Что думал по этому поводу сам док, сержанта не волновало. Говоря совсем уж просто, на дока ему было плевать.

Стоппер описал круг на пальце сержанта.

Александр провел горячим языком по сухим губам и бросил взгляд в сторону Чики. Тот поначалу не стал рисоваться на первом плане. Но, как только все действующие лица заняли свои места, Дик начал пробираться вперед. В отличие от Кефчияна, он не пытался оставаться незамеченным. Наоборот, Дик цеплял плечами тех, кто оказывался рядом, грубо отталкивал в сторону тех, кто стоял на пути, по-хозяйски цыкал на тех, кто, подыгрывая ему, выражал недовольство. Не переигрывая и не впадая в позерство, – со стороны все смотрелось очень естественно, – Чики делал все от него зависящее для того, чтобы сержант обратил на него внимание.

Старания его не остались незамеченными. Когда Чики оказался впереди всех, сержант указал на него пальцем, на котором висел стоппер.

– Стой!