Планета супербарона Кетсинга

В этом походе лошадью рулить пришлось самостоятельно, командир все-таки, вождь-отец, какие там еще пафосные эпитеты можно подобрать к подобному случаю? Но животное оказалось ничего, адекватное, всадника почти всегда слушалось. Может, скотина сговорчивая попалась, а может, сам он уже привык к единственно доступному средству передвижения. Трясся в седле, иногда подергивал уздечку, поглядывал по сторонам и рассуждал. Что ему выдали самых к битве непригодных – понятно, но вот почему такая возрастная разница? Пошевелил мозгами, вспомнил – в областной команде по стрельбе из лука народ был немолодой, под стать этим копейщикам. Не мастера спорта, но твердые перворазрядники, несмотря на возраст. И еще вспомнил, как кто-то на сборах про футболистов рассказывал – вроде бы когда-то в Англии мяч пинать запретили, чтобы дурной игрой не отвлекать народ от регулярных стрелковых тренировок.

Что ж, ситуация разложилась по полочкам – лучников-неумех ему определили. А копейщиков, наверное, наоборот – тех, кто из спортивной формы вышел. С пикой ведь главное – физподготовка. Вложиться всем тяжелым ударом в маленький копейный наконечник и пробить рыцарский панцирь. С другой стороны, а что он, собственно, хотел, получив в подчинение медицинскую команду? Богатырей земли местной? Это вряд ли. Медсестер с санитарками, как на подбор юных да привлекательных? И в мечтах не грезились. Команда такой и должна быть – группа лиц, способных подтаскивать носилки с ранеными и утаскивать… Кого будут утаскивать на носилках после его медицинского вмешательства, думать не хотелось.

«Самолечение – опасное увлечение». Вся его здешняя знахарская деятельность под этот лозунг попадала. Ну и что, что не себя, а других, методы ведь те же. Кстати, почему в голове эта фраза возникла?

Ну да, в детстве, классе, наверное, во втором случилось. После школы Женька вытащил из портфеля и предъявил какую-то железяку, дал подержать – легкая. На вопрос «что это?» ответил значительно: «Магний!» Потом забрались в гараж к Женькиному отцу и долго терли кусок напильником, опилки смешивали с утащенной из аптечки марганцовкой. Взрывпакет поджигал Женька, там же, за гаражами. Поджег и побежал, Вок побежал за ним. Ох, и здорово грохнуло! И тут же, откуда ни возьмись, незнакомый дед с костылем, гнался за ними, размахивал своей палкой и матерился. Улизнули в щель между заборами, жаль, оставшийся магний потерялся.

Потом Воку стало обидно, что все интересное не он придумывает, хотелось самому сделать что-нибудь здоровское, удивить друга. Ходил по закоулкам, там, где валялся всякий давно забытый мусор, всматривался, Женька ведь магний именно так нашел, чиркнул по асфальту, искры полетели, понятно. Один мальчишка из старшего класса на ботинки специальные подковки сделал – при ходьбе каблуки искрили и все про магний знали.

Найти удалось воск, янтарно-коричневый, маслянистый и пружинивший под пальцами. Отлично! Тут же пришла идея отлить солдатиков. Поставил на газ консервную банку и начал плавить. Как потом, через много лет, стало понятно – воск оказался обычной пластмассой, к тому же легкогорючей и немедленно вспыхнувшей. Пламя столбом рвануло к потолку. Вок схватил другую консервную банку и накрыл огонь. Героические действия не прошли бесследно – банки попались одинакового размера, верхнюю пришлось держать рукой, обжегся, конечно.

Как каждый провинившийся ребенок, Вок смотался из дома, отправился в гости к другу, который тут же пообещал вылечить ожог специальной мазью. Уже к вечеру руку разнесло, родителям про главного медика не рассказал, наврал, что обжегся увеличительным стеклом и намазал кремом из аптечки. Как ни допрашивал отец и ни плакала мама, чем мазал, Вок «вспомнить не мог». Тогда-то от врача и услышал фразу про «опасное самолечение».

* * *

Знакомая дорога, тянувшаяся вдоль берега, превратилась в незнакомую и, попетляв, свернула к горам. «Все дороги ведут в горы», – отметил про себя Вок. И еще отметил, что все его экспедиции почему-то требовали движения в одну и ту же западную сторону от города. Фраза превратилась во «Все дороги ведут на запад» из старого военного фильма. Но война в том фильме была своя, пережитая собственными дедом и прадедом. А тут – чужая и непонятная, он ведь даже не удосужился спросить, с кем предполагается драться и по какой именно причине.

По пути встретились два городка. Первый еще ничего – на въезде дорогу перегораживали какие-никакие ворота, дома выглядели прилично, не все, но пять или семь выглядели. Правда, устроенный в том городке обеденный перерыв обещал запомниться надолго, такой гадости, какую подавали в местной корчме, Вок давно не едал. Весь остаток дня субстанция, условно называвшаяся едой, подкатывала комом к графскому горлу и в конце концов убедила отказаться от ужина. Что ели солдаты, полководец предпочитал не знать, определенно нечто, вырабатывающее злость и ненависть ко всему миру, столь необходимые настоящему воину.