Планета свиней 3. Жаркий сезон

Желания его были бесхитростны и понятны. Ему не требовались дворцы и богатство земных царей, его не интересовали звания, льготы и награды, но всё-таки хотелось существовать среди прочих гибридов достойно, чтобы не перебиваться в безденежье от зарплаты до зарплаты – и, безусловно, Масол мечтал о свободе – полной, безоговорочной, никем не контролируемой свободе. Всем волчьим нутром он желал предаваться сладостному безделью, чтобы ни человек, ни бывший зверь, ни потусторонняя сущность – не смели потревожить его. А он мог бы спать когда вздумается, принимать пищу, если бурлит в животе или отказываться от еды, например, в медицинских целях или с похмелья. Нельзя сказать, что Масол был лентяем или паразитирующим гражданином, но справедливости ради, надо признаться, что работоспособностью он никогда не отличался; как, впрочем, и девятьсот девяносто девять гибридов из девятьсот девяносто девяти.

В новой квартире, где помимо двух комнат была ещё кухня и совместный санузел, он затеял грандиозный ремонт. Для модного апгрейда стен, пола и потолка он нанял бригаду бобров, говорящих на свистящем наречии, прибывших в Крым из какой-то западной страны.

В поисках заработка бобровые семьи перемещались на тысячи километров по всему свету. Иногда они сплавлялись по рекам, чаще передвигались привычным способом: на автомобиле или поездом.

С помощью шустрых лап и гигантского опыта – три бобра, во главе с бригадиром Густавом, трудились уже почти месяц. Ялтинская квартира ещё не сдана под ключ, но уже сейчас сияла нордическими красками скандинавского минимализма с глубокими смыслами, заложенными в каждый предмет.

Сам Масол снимал неподалёку комнату в коммуналке. С соседями он не общался. Жил скромно и незаметно. Копил деньги на яхту – экономил, потому что для кругосветного плаванья требовалось купить сложное оборудование, которое тоже стоило немалых вложений.

Иногда Масол приезжал к Шмалю в гости. Дружба между котом и волком выглядела подозрительно. Первое время, завидев в посёлке серого гибрида, морские свинки поднимали невероятный шум, собираясь группами, чтобы изгнать чужака. Но чёрный кот сумел объяснить капитану Омке, что Масол – его настоящий друг, что волки бывают разные. Конечно, в своём большинстве они гибриды отвратные, злобные и мстительные, но Масол, это совершенно другой типаж.

Волк приехал к Шмалю точно к завтраку. Передвигался он на двухместном мопеде, скорость которого невелика, но зато на данное транспортное средство не нужно учиться в автошколе, а значит, не требуются водительские права.

Масол оставил мопед во дворе, а сам вошёл в старый дом.

Рядом со Шмалем на пошарканной кухне, за скрипучим столом сидели два удивительных кота. Одного гостя звали Рамзес, второго – Эхнатом. Оба гибрида были сморщенные, страшные, но отчего-то невероятно довольные. Рамзес был абсолютно лысый. У Эхнатома росли реденькие пучки шерсти на кончиках ушей, чем кот породы сфинкса безмерно гордился.

– Познакомься, это наши земляки, – важно сказал Шмаль, приглашая волка к столу. – Это мой кореш Рамзес, имеющий общий бизнес с Абрамяу, а это…

Чёрный немного смутился, запамятовав имя второго сфинкса, которое всегда забывал.

– Эхнатом, – мякнул Рамзес, представив своего родственника.

Масол деловито кивнул и присел на табуретку за стол. Перед ним тут же вырос полный стакан местной чачи.

– Виноградная? – поинтересовался волк.

– Обижаешь… вишнёвая, – со знанием дела ответил чёрный кот.

Водка в тамошних краях была эксклюзивной редкостью, очень дорогим напитком для важных персон. Водку можно купить исключительно в ресторанах или у контрабандистов. В основном антропоморфные крымчане употребляли разнообразные вина и, конечно же, крепкую домашнюю чачу.

– Вы с этого… как его… – принюхивался к напитку Масол.

– С Якутска мы. В «Молоко» работали, – вежливо подсказал Рамзес, переведя взгляд на второго лысого кота. – А Эхнатом, мой двоюродный брат. Он ещё молодой парнишка. Но как известно, симбиоз неопытности и решительности открывает беспримерные возможности… не правда ли, босс?

Шмаль сделал маленький глоточек и ответил:

– Ты, земеля, не мути здеся. Говори, зачем пожаловал?

Рамзес сидел в шлёпках и шортах оранжевого цвета. Синяка у него не было, но имелась знаменитая татуировка на груди: профили трёх бородатых вождей из прошлого продолжали пристально вглядываться в даль, выискивая несбыточную цель уже не только для людей, но и для гибридов.

– Бедствуем мы и страдаем душевными недугами, – поджав уши, признался Рамзес. – В Якутске работы не сыскать, вот и решили к тебе, к лихому боссу податься. Мы ведь помним только тебя. И любим только тебя. Что-то с нашими мозгами случилось, и мы никого не помним. А вот тебя, Шмаль, забыть не можем… Братец мой не даст соврать.

Эхнатом тоже был в шлёпанцах и шортах, только синего цвета. На его груди красовалась татуировка в виде египетской пирамиды, со всевидящим глазом над острой вершиной. Ниже наколота группа крови и надпись латинскими буквами. Когда и где сделана надпись, Эхнатом не помнил.