Планета–тайга: Я живу в заонежской тайге. В медвежьем краю

А остальные? Как они? Вернутся ли обратно?.. И медведи вернулись, вернулись еще в конце сентября.

Хозяин по–прежнему занял дорогу в лес, Мамаша снова продолжила свои походы от ручья к ручью, объявился и Лесник, и мы еще раз встретились с ним. Позже всех прикатил Дурной. Все заняли свои прежние места, но ненадолго.

Первым на зиму ушел Мой Мишка, ушел за Красово озеро в сухой еловый остров. Потом исчезла Мамаша. Куда? Не знаю. В своей последней дороге на Верхнее озеро я не нашел следов Лесника и Дурного. Перестал потрескивать по кустам Черепок. А последним ушел Хозяин.

Я возвращался в лес по юго–западной дороге людей в свою избушку на Домашнее озеро. Давно уже не было у нашего озера телят, давно ушли пастухи. Мне некуда было торопиться — мой огонь зависел теперь только от меня самого, и его можно было развести даже здесь, в лесу. Я сидел и просто курил на дороге, как раз там, где в августе начинал обходить владения еще незнакомого мне Моего Мишки. Тишина тайги подмокла от осени и грустного слепого дождя. В мокрой тишине почернели стволы елей, лес стал ближе и ясней без листа и броских красок. Идти никуда не хотелось. Хотелось молчать и, может быть, именно сейчас сказать моему «медвежьему государству», гостеприимному и доброму, просто «до свидания».

Я сказал это «до свидания» про себя, но мне ответили. Ответили не близко, но ясно: «чик–чик… чик–чик» — так всегда случайно потрескивает неосторожный сучок под мягкой медвежьей лапой… Кто‑то еще не заснул, кто‑то ходит, что‑то ищет, проверяет. Но совсем скоро медвежьего «чик–чик» уже не будет, не будет до весны.

Спокойной вам зимы, друзья…

Год 1966–й. Еще один год

Оканчивался еще один год «медвежьего государства». В этом году я узнал о «смутном времени» в жизни медведей, когда весна, бескормица, когда животные ходят шире, забыв на время прежние границы своих личных владений. Я видел следы медвежьих охот, совершенных после выхода из берлоги, останки лосят и взрослых лосей. На Главной дороге людей мне удалось наблюдать гон животных и воочию убедиться, что в этот период медведи не так рассудительны, как обычно.

К концу лета я отыскал всех своих прошлогодних друзей… Так же на Главной дороге встречал меня Хозяин. Он не стал ни веселей, ни угрюмей… Встречи с Мамашей у Вологодского ручья повторялись ни теплей, ни серьезней. Ее медвежата подросли, но теперь их было только двое — третий куда‑то исчез.

Наконец мне удалось увидеть Черепка и даже подружиться с ним. Состоялось мое знакомство и с Дурным, трусливым и несолидным медведем. По–прежнему радовал меня Мой Мишка. Талантливое животное, пожалуй, помнило меня, помнило даже мою собаку, относилось к ней несколько пренебрежительно, но не агрессивно и даже допускало со стороны моего четвероногого друга то, что в обществе людей принято называть некоторой фамильярностью, — нередко моей собаке удавалось приблизиться к нашему медведю вплотную и даже повилять хвостом в знак расположения.

Рядом со старыми именами в этом году появились и новые. Охотничью избушку на дальнем таежном озере, где мы с собакой провели большую часть времени, исправно посещал Домашний медведь. Он никак не желал покидать нас, радостно приветствовал каждое мое возвращение в лес, доставлял нам массу хлопот и категорически отказывался вернуться к своей родительнице — Мамаше номер 2, которую покинул лишь этой весной.

Более тесные отношения с Мамашей номер 2 установил не я, а мой беззаботный щенок. Он регулярно посещал счастливое семейство, преспокойно резвился с медвежатами, возвращался целым и невредимым, зато мне приходилось выслушивать грозные нравоучения медведицы, когда, движимый только беспокойством за жизнь собаки, я слишком близко подплывал на лодке к ее медвежатам.

Удалось мне разыскать и того Неизвестного медведя, что отправился в прошлом году на поиски непосеянного овса.

Этот медведь жил далеко, за Красовым озером, в глухой тайге, не пользовался никакими дорогами, найти его удалось с трудом и перед знакомством пришлось терпеливо выслушать бранную речь, содержание которой не оставило никаких надежд на дальнейшие встречи. След Неизвестного я сравнивал с рисунками, что сделал веерной во время гона с отпечатков того самца, с которым чуть не столкнулся на Главной дороге людей. Медвежьи следы совпали и привели меня к интересному выводу, что в гоне участвовал не непосредственный сосед медведицы, — а не предпочитает ли медведица ухажера, который не состоит с ней в близком родстве?

Под занавес медвежьих походов мне пришлось испытать и несколько неприятных минут, встретившись с Лесником… Лесник разыскал лося, зарезанного волками, а я не совсем тактично поздоровался в это время с медведем.