Планета Тивит

Вася забрал акварель у своего напарника и отдал психу, лицо которого неожиданно озарилось такой счастливой улыбкой, что Полине на миг он показался и не сумасшедшим вовсе, а вполне себе милым мужчиной, который просто перестал за собой ухаживать, будучи в командировке или на необитаемом острове. Она радостно улыбнулась, запирая дверь обратно, а напоследок предупредила его, что если кончится вода, то пусть постучится ей в дверь, и она ему наберет еще.

– Век. Вак! – важно согласился с ней псих, устремив все свое внимание на акварели.

– Зря ты так с ними…– покачал укоризненно головой Васек. – Гришу, вот, обидела… Он же тебя развлечь хотел! Шоу показать! – второй санитар, как только краски оказались у больного, тут же скрылся в своей подсобке.

– Издеваясь над больными людьми? – возмутилась Полина. – Нет уж…увольте!

– Да люди ли они?! – округлил глаза Василий. – Ты посмотри на них! Хотя бы на этого! Что это за человек, если он слова ясного произнести не может, только по-своему квакает что-то…Век. Вак! – передразнил пациента санитар. – Чего их жалеть? Лучше меня пожалела бы, а? Сохну ведь по тебе…– его руки скользнули по спине Полины и опустились ниже поясницы, крепко сжали ягодицы.– Может мы это…– вторая рука его быстро метнулась к ее груди и больно сдавила сосок.

– Да пошел ты! – медсестра от всей души влепила санитару пощечину. Ладонь мгновенно обожгло, а на скуле Василия моментально запылала алая полоса от удара. Кулаки его несколько раз рефлекторно сжались, но он удержался.

– Зря ты так…– покачал он головой, потирая ушибленную скулу. – Видать не сработаемся мы с тобой, Поляночка…Зря…

– Да пошел ты! – повторила медсестра. – А будешь еще лезть, так вообще главврачу пожалуюсь! Уволит тебя с работы и вся недолга.

Санитар медленно развернулся и двинулся по коридору. Девушка потрогала грудь. Крепкие мужские пальцы чуть не раздавили предмет ее тайной гордости. Сосок болел. Она поморщилась и решила посмотреть на пациента, из-за которого и произошел весь этот конфликт.

Больной сидел у стены что-то увлеченно писал указательным пальцем. Рядом с ним стояли разведенные краски. Бородатое лицо озаряла счастливая улыбка. Полина пригляделась внимательнее к буквам.

– Счастье мое. Я здесь. И я тебя жду.

Странно…Он оказывается еще и романтик. Буквы были корявыми, наползали одни на другие, а псих увлеченно их выводил, будто на уроке по чистописанию. Как мало человеку нужно для счастья? Ухмыльнулась медсестра, закрывая зарешеченное оконце, через которое буйным пациентам подавали пищу и необходимые для постоянного приема лекарства. Тусклый свет лампы скупо освещал узкий побеленный до половины коридор. Синие больничные стены скрывались где-то в полумраке ночи.

– Век. Вак! – донеслось из-за двери совершенно удовлетворенное.

Полина села за свое рабочее место. Открыла журнал, но тут же его вернула на место. Заниматься работой совершенно не хотелось. Девушка косо поглядела на лежащую рядом книжку какого-то бульварного писателя, купленную по случаю на Балке. На обложке разворачивались поистине мексиканские страсти, роковые красотки, дорогие иномарки и даже блестел вороненым стволом настоящий пистолет. Она лениво пролистала начало: «Один бандитов достал из-за пояса наган и выстрелил в Марианну. Девушка пошатнулась. На ее губах выступила кровь. Сквозь боль она прошептал своему любимому…»

Бред! Полина захлопнула книгу обратно и посмотрела на часы. Почти полночь. Большинство обитателей психиатрической больницы номер один города Харькова уже видят десятый сон. Одна она почему-то не спит! Может вздремнуть? Полина положила голову на скрещенные на столе руки и почти мгновенно уснула, проваливаясь в какую-то непонятную глубокую черноту. Настолько глубокую, что совсем не расслышала, как скрипнула дверь палаты, где находился художник Олег. На пороге появилась его изможденная фигура в полосатой пижаме, измазанной красной краской. Бородатый мужчина взглянул на девушку. Та, мирно спала, даже не пытаясь поднять тревогу, бросил короткий взгляд по сторонам и двинулся к подсобке, где отдыхали санитары. Он не знал, куда следует идти, его что-то вело. В конце коридора он замер, прислушиваясь к ночной тишине психиатрической больницы. Откуда-то доносился храп, кто-то бормотал что-то невнятное совсем рядом.