Читаем Планета вирусов полностью

В конце концов эти циклы осады и отпора истощают иммунную систему. Она может сдаться через год, а может – через десять лет и более. После отказа иммунной системы человек больше не в состоянии сопротивляться заболеваниям, которые не способны причинить вред людям со здоровой иммунной системой – заболеваниям, подобным пневмоцистной пневмонии. Это ослабленное состояние получило название «синдром приобретенного иммунодефицита», сокращенно СПИД.

В 1983 г., через два года после того, как стали известны первые больные СПИДом, французские ученые[3]

впервые выделили у пациента со СПИДом ВИЧ и дальнейшие исследования подтвердили, что вирус является причиной этой болезни. Тем временем становилось все яснее, что СПИД не какое-то редкое заболевание немногочисленных жителей Лос-Анджелеса. Выявились новые случаи в США и за их пределами. Другие великие напасти, такие как малярия и туберкулез, – древние враги, губившие людей на протяжении тысячелетий. Однако ВИЧ прошел путь от полной безвестности к всемирному бедствию всего за несколько лет. Ученым понадобилось еще тридцать лет, чтобы разрешить эту эпидемиологическую загадку.



Первые подсказки дали больные обезьяны.

В приматологических центрах по всем США специалисты стали замечать животных с симптомами, напоминающими СПИД. Они задались вопросом, не заражаются ли обезьяны ВИЧ-подобным вирусом. В 1985 г. сотрудники Регионального приматологического центра Новой Англии проверили эту догадку, добавив антитела к ВИЧ в сыворотку крови больных обезьян. Если в крови у них был ВИЧ-подобный вирус, антитела могли прилипнуть к нему. Интуиция не подвела их – они сумели выловить ретровирусы из обезьяньей сыворотки. Новые ретровирусы получили название вируса иммунодефицита обезьян, или ВИО (англ. SIV). Некоторые из открытых учеными ВИО были лишь отдаленно родственны ВИЧ, другие находились с ним в более тесном родстве.

Разумеется, исследователям нужно было быть осторожными с выводами, так как вирус был обнаружен у обезьян, живущих в неволе. За пределами зоопарков и лабораторий вирус иммунодефицита обезьян мог встречаться редко или не встречаться вообще. Но поиск ВИО, поражающего диких приматов, был нелегкой задачей – ведь у животных не так просто взять кровь. Приматологи и вирусологи придумали способ выделять вирусные гены из мочи и фекалий, оставленных приматами на листьях или лесной подстилке.

Экспедиции показали, что более половины всех видов мартышкообразных и человекообразных обезьян Африки несут собственные штаммы ВИО. Сравнив гены этих штаммов, эволюционные биологи составили их генеалогическое древо. Они установили, что все ВИО происходят от предкового ретровируса, поразившего какую-то африканскую обезьяну миллионы лет назад. Вначале он распространялся в пределах этого исходного вида обезьян половым путем. Но затем он перепрыгнул на другие виды – возможно, когда обезьяны дрались за территорию до крови. Когда различные штаммы ВИО оказывались в одной и той же клетке, они могли обмениваться между собой генами и создавать совершенно новые штаммы.

Выделяя штаммы ВИЧ у пациентов со всего мира, ученые добавляют новые ветви к родословному древу вирусов. Так обнаружилось, что, как и подозревали ученые 1980-х, ВИЧ произошел от ВИО. Но у ВИЧ не единственный предок. Он возникал независимо как минимум 13 раз.

Первый намек на это множественное происхождение появился в 1989 г., когда ученые выделили вирус, чрезвычайно напоминающий ВИЧ, у дымчатого мангабея – вида мартышкообразных. Оказалось, что этот вирус, получивший название SIVsm, стоит ближе по родству к одним штаммам ВИЧ, чем к другим. В то время науке были известны два основных типа ВИЧ – ВИЧ-1 и ВИЧ-2. ВИЧ-1 встречается во всем мире, тогда как ВИЧ-2 – преимущественно в Западной Африке, где он вызывает намного менее агрессивную форму СПИДа. Первооткрыватели SIVsm установили, что он ближе к ВИЧ-2, чем к ВИЧ-1. В последующие годы были обнаружены другие штаммы SIVsm. Часть из них была ближе к определенным штаммам ВИЧ-2, чем остальные. Наилучшее объяснение этой эволюционной схемы состоит в том, что SIVsm передавался от дымчатых мангабеев людям не менее девяти раз. Никто не наблюдал эти девять переходов, но мы достаточно надежно представляем себе, как они происходили. В Западной Африке многие люди держат дымчатых мангабеев в качестве домашних питомцев. Распространена также охота на обезьян и торговля их мясом. Вирус получал возможность передаваться от дымчатых мангабеев людям всякий раз при контакте с их кровью: например, когда обезьяна кусала охотника или при разделке ее мяса. Тогда SIVsm мог заражать человеческие клетки, реплицироваться и приспосабливаться к новым видам хозяев.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

12 недель в году
12 недель в году

Многие из нас четко знают, чего хотят. Это отражается в наших планах – как личных, так и планах компаний. Проблема чаще всего заключается не в планировании, а в исполнении запланированного. Для уменьшения разрыва между тем, что мы хотели бы делать, и тем, что мы делаем, авторы предлагают свою концепцию «года, состоящего из 12 недель».Люди и компании мыслят в рамках календарного года. Новый год – важная психологическая отметка, от которой мы привыкли отталкиваться, ставя себе новые цели. Но 12 месяцев – не самый эффективный горизонт планирования: нам кажется, что впереди много времени, и в результате мы откладываем действия на потом. Сохранить мотивацию и действовать решительнее можно, мысля в рамках 12-недельного цикла планирования. Эта система проверена спортсменами мирового уровня и многими компаниями. Она поможет тем, кто хочет быть эффективным во всем, что делает.На русском языке публикуется впервые.

Брайан Моран , Майкл Леннингтон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни
Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Теория эволюции посредством естественного отбора знакома нам со школьной скамьи и, казалось бы, может быть интересна лишь тем, кто увлекается или профессионально занимается биологией. Но, помимо очевидных успехов в объяснении разнообразия живых организмов, у этой теории есть и иные, менее очевидные, но не менее важные следствия. Один из самых известных современных философов, профессор Университета Тафтс (США) Дэниел Деннет показывает, как теория Дарвина меняет наши представления об устройстве мира и о самих себе. Принцип эволюции посредством естественного отбора позволяет объяснить все существующее, не прибегая к высшим целям и мистическим силам. Он демонстрирует рождение порядка из хаоса, смысла из бессмысленности и морали из животных инстинктов. Принцип эволюции – это новый способ мышления, позволяющий понять, как самые возвышенные феномены культуры возникли и развились исключительно в силу биологических способностей. «Опасная» идея Дарвина разрушает представление о человеческой исключительности, но взамен дает людям возможность по-настоящему познать самих себя. Книгу перевела М. Семиколенных, кандидат культурологии, научный сотрудник РХГА.

Дэниел К. Деннетт

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука