Планы на лето

Вероятнее всего, последнее слово будет за Ириной Вадимовной, поэтому и выбрать нужно что-то не слишком новое и модное, а то она не поймет. К тому же хотелось душевности. Впервые за несколько месяцев, забив на уроки, я провела весь вечер, изучая подборки песен, и остановилась на песне «Последняя поэма». Выписала слова в блокнот и бродила по квартире, распевая и заучивая слова. Вовка умотал к Соне, поэтому ничто не мешало мне горланить песню на всю квартиру.

Кроме песни, конечно, нужно уделить внимание внешнему виду. Произвести впечатление не только на Ирину Вадимовну, но и на Давида. Пусть обратит внимание и посмотрит на меня другими глазами. В школу приду новая я… И черт меня дернул впервые в жизни вспомнить про мамины термобигуди, которые я, встав с утра пораньше, распаковала перед выходом в школу. Обратила на себя внимание – не то слово. Вышла не прическа, а взрыв на макаронной фабрике. Вовка, заприметив меня в коридоре, удивленно проговорил:

– Выглядишь как заключенная Азкабана.

– Спасибо, ты всегда знаешь, как поддержать, – проворчала я.

Пришлось даже кепку натянуть. По дороге в школу встретила Динку и, оглядевшись, стянула головной убор.

– Как тебе?

Динка смотрела на меня во все глаза, а затем неуверенно проговорила:

– Необычно. Тебе идет!

– Врешь ведь! – рассердилась я.

– Нет, правда… Я тебя такой не видела.

Что ж, желаемый эффект преображения достигнут. Я теперь действительно новая.

На уроках я сидела как на иголках, удивительно, что двоек не нахватала. На большой перемене не пошла в столовую и осталась в классе – кусок в горло не лез. Дина заботливо принесла мне песочное кольцо и коробочку сока. На прослушивание она пошла вместе со мной – для моральной поддержки, хотя обычно сразу после уроков неслась на свидание к Виташу.

– Хочешь, я буду кричать и скандировать твое имя? – предложила Дина.

У меня от волнения к горлу подступила тошнота.

– Нет, спасибо! – отказалась я.

Я вообразила, как Дина растянет плакат с надписью «Катя Канаева, только вперед!».

– Уже думаю, что все это не очень хорошая идея, – сказала я, собираясь уйти. К этому времени мы почти дошли до актового зала. Я видела, как туда стекаются такие же расфуфыренные старшеклассницы, готовые покорить не столько сцену, сколько Давида Перова. У каждой девчонки имелась группа поддержки. Представив, сколько зрителей соберется в зале, я испугалась.

Дина перегородила мне дорогу.

– Ну уж нет! Не позволю. Давай, вперед! Ты не можешь отступить, уже и кудри навела…

Лучше бы она мне про кудри не напоминала. Едва ли не силой Дина затолкала меня в актовый зал, где на входе один из участников хора составлял список претенденток на место солистки, и был он уже весьма внушительным. Ну, разумеется, дело исключительно в Давиде. До того, как он пришел в хор, многие девчонки, как и я, прохладно относились к детищу Ирины Вадимовны.

Из-за моих душевных терзаний в фойе я оказалась едва ли не в конце списка и страшно из-за этого расстроилась.

– Оценишь со стороны конкуренток, – снова подбодрила меня Дина.

Мне же хотелось просто скорее отстреляться и закончить мучение. Кастинги – это явно не мое.

Ирина Вадимовна и Давид расположились в центре первого ряда, как главные члены жюри. Здесь же сидели еще некоторые ребята из хора. В зале весело переговаривались претендентки, члены групп поддержки и просто зеваки, которые после уроков решили посмотреть на отбор. Народу, как я и полагала, набился целый зал. Динка сжала мою руку.

– Я верю в тебя, – шепотом сказала подруга. – Все будет хорошо! Отнесись к этому как к приключению.

Я с благодарностью ей кивнула и уставилась на сцену. Честно сказать, даже не слышала, как поют мои конкурентки, поэтому оценить их не получилось. От волнения в голове шумело. А когда громко назвали мою фамилию и класс, я даже не сразу расслышала. Хорошо, Дина пихнула меня в бок. Когда я поднялась, подруга подскочила следом и торжественно перекрестила. Где-то рядом раздался смешок.

Ноги от страха подкашивались. Хорошо, хоть не споткнулась по пути к сцене. Ирина Вадимовна задала мне несколько вопросов, и я ответила на них как в тумане. Прожектор светил прямо в глаза, но в этом был плюс – я практически не видела зрителей, только тени. Чтобы немного расслабиться, я даже попробовала представить, что в зале, кроме меня, никого нет.