Плата по старым долгам

На Суходольской рогатке Олег попросил остановить автобус у газетного киоска, вышел, отыскал взглядом на противоположной стороне улицы одноэтажный дом, отступивший в глубину палисада. Когда-то с этого дома, нынче стиснутого со всех сторон громадами многоэтажек, начинался город, в котором родился он - Олег Савицкий, но который так и не стал для него родным. Город был приветлив к мальчику, а затем к подростку, ежегодно приезжавшему сюда погостить; посвящал его в таинство средневековых улочек, крепостных стен, площадей перед громадами соборов, церквей, очаровывал красотой старых парков, скверов; пленял разностильем - от барокко до модерна - домов, общественных зданий на магистральных улицах; восхищал театрами, музеями, кондитерскими. Город был снисходителен к юноше, вернувшемуся из чужих палестин с твердой решимостью приобщиться к его жизни, завоевать его расположение. Только одно условие ставил город претендентам на его внимание: быть как все и не сотрясать устои. И в этом была мудрость города, на протяжении многих веков сохранившего свой неповторимый облик, свои реликвии, традиции.

Семь лет Олег неукоснительно соблюдал это условие, и город благоволил к нему: здесь юноша стал мужчиной, юристом, офицером; здесь он обрел друзей, познал любовь. И должно быть символично, что с этого неказистого дома под жестяной крышей, с которого когда-то начинался город, однажды на рассвете погожего майского дня началась и карьера милицейского следователя Олега Савицкого. Его первое самостоятельное дело - неопознанный труп пожилого мужчины, что хозяева дома обнаружили в палисаде на исходе ночи. Двое суток без сна: осмотры, допросы, обыски, выемки, работа с экспертами и в результате - изобличение убийцы-грабителя, многие месяцы выдававшего себя за стража правопорядка. Бесспорный успех молодого следователя, чувство удовлетворенности собой, сознание, что ты чего-то стоишь в этом мире...

Солнечные лучи отражались в жестяной крыше веселыми перемежающимися бликами. И Олегу показалось, что старый знакомец доброжелательно подмигивает ему...

Чтобы оправдать свою отлучку, купил в киоске несколько газет.

Когда вернулся в автобус, Шестопал пригласил его сесть рядом, изложил программу приема: сейчас они поедут в пансионат, где имеется корпус для гостей с отдельными комнатами-номерами, оборудованными не хуже гостиничных, и где их ждет обед...

Приемчик не из новых: как следует угостить представителей ершистого партнера сначала за обедом, потом за ужином, а утром не давать похмелиться, пока они не подпишут то, что требуется хозяевам или, по меньшей мере, не пойдут на уступки. Конечно, это общая схема, от которой возможны отступления, но принцип таков.

И хотя Олег, предвидя подобное, еще вчера позвонил Винницкому в гостиницу, где тот жил, и попросил забронировать два номера, сейчас он разозлился на Шестопала. А когда к уговорам заместителя генерального присоединился Роман, зыркнул на него так, что свояк мгновенно сник.

- Мы едем в гостиницу. Марк Абрамович заказал нам номера и уже ждет нас, - тоном, не терпящим возражений заявил Олег.

- Но обед! - выдвинул последний аргумент Шестопал.

- Там и пообедаем, - отвел и этот аргумент Олег. А чтобы расставить все точки, уточнил, - на немецкий счет.

Винницкий ждал их в гостиничном вестибюле. Он приложился к руке Елены Аполлинарьевны, пожал руку Олегу, а транзистровцам лишь холодно кивнул, что свидетельствовало само за себя. Помог оформить поселенческие листки, показал прибывшим их номера, но от обеда в ресторане отказался, сославшись на какие-то неотложные дела. Уклонился от совместной трапезы и редактор Бут, в связи с чем Елена Аполлинарьевна шепнула Олегу, что редактор понял слова вице-президента о немецком счете и опасается за свой. Олегу стало весело - с такой помощницей не соскучишься. Но больше поводов для веселья не было.