Плата за капельку счастья

– Я увидел связь. И даже развитие действительно уникальной линии Виолетты Пановой. Она не была ремесленницей, вы в еще большей степени не запрограммированный человек. Сейчас постараюсь объяснить свою мысль, а еще лучше – просто подарю вам книгу человека, который изложил мою мысль параллельно со мной, но, на мой взгляд, лучше, чем я. До определенного момента. Но об этом потом. Это Михаил Эпштей. И пишет он не о сути отдельных профессий: журналистики, писательства, учительства, воспитания и так далее, а о миссии гуманистики. Изобретательства в ней. Вот, прочитайте эту фразу. «Будущее гуманистики, на мой взгляд, – это большие созидательные и миропреобразовательные проекты, в которых гуманитарные науки будут участвовать во взаимодействии с естественными и общественными. Либо гуманистика превратится в архивистику, работу по собиранию и интерпретации старых текстов, и будет оттеснена на периферию техноцентричного века… Либо она выйдет на передний край трансформации мира, поскольку все тайны и возможности техно– и социоэволюции заключены в человеке, в его мозге и разуме». Как вы это поняли, вот так, мельком, на женский взгляд воспитательницы детского сада?

– Скажу, как в детском саду. От волнения не вникала глубоко, дома прочитаю. Только человек, который живет на острие пересечения передовой науки, социальных драм, эмоциональных трагедий, краха и полета человеческих интеллекта и души, – только тот, кто так живет, – имеет право на будущее в гуманитарной профессии. На произнесение слов, на обращение к другим. На выводы и действия. Это про Виолетту, конечно.

– Отлично. Вот такую воспитательницу детского сада я искал. Аня сказала, у вас есть тема. Заранее согласен. Даю вам полную свободу. По срокам тоже. Делать можете хоть по передаче раз в три дня.

– Нет, я так не смогу. И мне так не нужно. Вы забыли, что я все же непрофессионал.

– Сколько вам нужно на передачу?

– На первую, самую простую – о канистерапии, месяц, наверное. Быстрее не смогу.

– Еще одно «отлично». Любой профессионал, пользуясь моей щедростью, застолбил бы как минимум пятнадцать тем в месяц. И сделал бы их, что самое смешное. Работайте, Берта, спокойно. Обращайтесь, если что-то будет нужно. Я помогу. Возьмите карточку с моими мобильными телефонами. Я доступен в любое время суток.

Земцов собрал совет в своих «Филях». Масленников, Кольцов, Армен, Вадим.

– Доброе утро, друзья. Слово Александру Васильевичу.

– Коротко о последних экспертизах. Водитель, сбивший ребенка Берты Ивановой, и человек, участвовавший в нападении на Берту, – одно и то же лицо. Это доказано безоговорочно. Анализ трупа водителя, видео нападения. Рука, наколка, ботинок. Труп другого нападающего с поврежденной Бертой роговицей, уже найден ранее в лесу Одинцовского района. Я в этом уверен. Водитель предположительно убит киллером, который стрелял позже в Червонского. Одно оружие, пули. Возможно, тот принял его для доклада по убийству. Следующее предположение – нужно искать убийцу Червонского. Не исключаю, что и в этом киллере мы сможем опознать кого-то из оставшихся двоих, которые участвовали в нападении на Берту. Всего их было четверо со снимавшим. Как известно, все камеры видеонаблюдения на подъезде к дому Червонского, как и в самом особняке, оказались неисправными. С охранниками следствие работает. Но об этом расскажет Слава.

– По охранникам пока ничего внятного, – проговорил Земцов. – У Червонского в особняке две смены по три человека. Или косят: «Мы не при делах», или действительно не в курсе. Не слышать, если киллер пробрался через ограду со стороны леса, могли. С этим разберемся. Что скажете о ситуации в целом?

– Неслыханная демонстрация, – заметил Кольцов. – Спектакль одного режиссера. Слова и музыка народные, шутка. Людей включают, затем убирают, и все перед носом следствия. Цепочка жертв тоже выстраивается с математической точностью.

– Да, – сказал Масленников. – Изобретательный исполнитель или исполнители. Даже снял у нас с прицела главного подозреваемого в заказах – Червонского.

– Издевается, – процедил сквозь зубы Армен. – Ничего, кое-что есть по убийству Виолетты и Бориса. Теперь ясно: если там киллера тоже убрали, – мы имеем дело с рисковым подонком. Он сокращает нам путь к нему.

– Мы имеем с ним дело, это ясно без всяких «если», – заметил Кольцов.

– Долгим может быть этот путь к нему, – задумчиво произнес Вадим. И не сказал вслух о том, что было понятно и без него. В этот криминальный рисунок наверняка уже включены они все. А у Вадима двое детей.

– Работаем, друзья, – заключил Земцов. – Надо спешить. Будьте осторожны. Сережа, сообщи о результатах экспертиз Берте и Анатолию. Пусть тоже будут крайне осторожны.

Вечером Анатолий выслушал доклад Кольцова. Повернулся к Берте:

– Готова экспертиза Масленникова. Среди тех, кто нападал на тебя, был водитель, сбивший Владика. Его убийца, вероятно, убил Червонского. Теперь, не исключено, – смертник сам. Такой адский сценарий. Они просили нас быть осторожными. И мы будем, как птицы, в которых целится отморозок из окна. Расчет на наш страх.