Плата за смерть

За пять тысяч километров от поверхности планеты Людвиг отключил двигатели корабля, и мы опять легли на орбиту, только на более низкую. И тут нас подхватили роботы. Внизу словно включился гигантский магнит — нас сорвало с орбиты и потянуло к планете. Они куда-то убрали инерцию, и мы просто поплыли к Мак-Барни-4 без всякого ускорения, но с очень приличной скоростью. Ник Людвиг зазвал всех в рубку, чтобы мы взглянули на показания приборов. В жизни не видел человека, настолько ошалевшего.

— Что эти железяки собираются делать? — обращался он к пространству. — Сетью нас ловить, что ли? Мы летим со скоростью, соответствующей ускорению в одно «же», но где оно, это ускорение? Куда подевались законы физики, я вас спрашиваю?!

Полагаю, в болото. Сотни тонн Людвиговой лохани болтались в воздухе, как подхваченная легким ветерком соломинка, как чешуйка железа в магнитном поле. Мы летели вниз, вниз и вниз, словно во сне, и сели легко и мягко, точно в яблочко — в центр огромной мишени.

Посадочную площадку окружали ряды каких-то непонятных хрупких серебристых аппаратов — эти круги тянулись на несколько сотен метров. В воздухе — золотые канаты, кольца, висячие башенки, крестообразная антенна, без сомнения, тоже часть агрегата, стащившего нас с небес и усадившего здесь.

Ник Людвиг, бледный и взъерошенный, шипел и крутил головой, разглядывая все это хозяйство. Бедный капитан Людвиг до нынешнего дня свято верил, что посадку следует проводить в соответствии с законами Ньютона, балансируя, тормозя, гася ускорение. Наша посадка казалась ему чистой воды колдовством. Безынерционное ускорение — с ума сойти!

Согласно приборам атмосфера на Мак-Барни-4 была вполне приличной, дышать можно, но опасно — в воздухе слишком много углекислого газа и еще каких-то примесей, гексафлюоридов (не спрашивай меня, что это за пакость). Поэтому мы все-таки надели скафандры, и Дихн Рууу повел нас на штурм. Сила тяжести чуть побольше земной. Погода — жара африканская.

На площадке нас встретила дюжина роботов, очень похожих на Дихна Рууу. Они обступили нас — огромные болтливые металлические статуи. Смотрели на нас во все пластины, обнюхивали, осторожно трогали руками, обменивались мнениями, но мы не слишком отчетливо слышали их.

— Что они говорят? — спросил я Дихна Рууу. — Мирт Корп Ахм еще живут на этой планете?

— Я еще не получил информацию по этому вопросу, — ответил робот.

— Отчего они так возбуждены?

— Им прежде не доводилось видеть живые существа из протоплазмы, — объяснил Дихн Рууу. — Они машины, созданные другими машинами. Они в восторге до вас.

— От вас, — поправил я.

Дихн Рууу не обратил на это внимания. Он включился в разговор своих собратьев и, казалось, совершенно забыл о нашем существовании. Минут пять продолжалась эта металлическая конференция. Больше всего местных заинтересовал Пилазинул. Через какое-то время до меня дошло, что роботы Высших считают его нашим роботом — он же на девяносто процентов механический — и пытаются втянуть в беседу. Полагаю, Дихн Рууу объяснил, что они ошибаются.

Прибыл транспорт. Шесть длинных, узких аэрокаров, сделанных из зеленого пластика, со свистом опустились на площадку и выпустили из брюха металлические ковши, в которые мы по указанию Дихна Рууу залезли. Как только мы оказались в ковшах, нас втянуло вверх, в корпус машины. Аэрокар взлетел и на высоте примерно метров ста двинулся вперед, к городу.

Город был везде. Как только мы покинули территорию космопорта с его посадочной площадкой и кругами непонятной серебристой техники, сразу оказались над городом. В общем и целом он выглядел, как те города, которые мы видели в нашем шаре, но вот мелкие детали не совпадали. Здания не качались, а прочно стояли на земле, и хотя город состоял из стольких уровней, что было трудно проследить сквозь лабиринт, где начинается и где кончается определенный дом, в этом не было сомнений. Да выглядели здания совсем не так, как те, что мы видели раньше. Это были длинные пирамидальные конструкции, стены которых в большинстве случаев светились мягким светом, исходившим откуда-то изнутри. Окон я не заметил.

Нас отвезли в очень большую пирамиду, высадили в огромном зале сферической формы и предоставили самим себе. Под самым потолком в воздухе плавали мелкие шарики, источавшие золотистый свет. На панелях, которыми были обшиты стены, колыхались абстрактные узоры: красные полосы, фиолетовые точки, голубые спирали сливались друг с другом и расходились, будто в танце. Сидеть было не на чем, разве что на полу, покрытом мягким, ворсистым и, по всей видимости, живым ковром — когда мы шли по нему, он шевелился под ногами. Все роботы вышли. И с ними Дихн Рууу — наша единственная связь с настоящей вселенной, наш проводник, наш переводчик.

Прошло два часа. Потом еще два.