Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

— Сядь здесь, — Орлов указал на кресло.

Гуров вернулся, но в кресло не сел, продолжал стоять.

— Агент знает день и час, когда хозяин находится в той или иной квартире, звонит туда из автомата, сообщает новости, получает задание. Вербовщик оставляет у доверенного лица деньги, через несколько дней агент, десять раз перепроверившись, нет ли «хвоста», заходит к связному, забирает свои тридцать сребреников. Если у него что-то есть срочное, существует телефон связи, который используется втемную.

— Возможно, Лева, возможно, — ответил генерал. — Что ты предлагаешь? Телефоны всех установленных квартир, которые посещает вербовщик, поставить на контроль? Кто тебе разрешит?

— ФБР не получало бы разрешения.

— Работай в Америке.

— Петр, если серьезно, мы можем установить прослушивание без разрешения?

— Можем, но не будем. Лева, если мы с тобой начнем преступать закон, мы не сможем его охранять.

— Мы охраняем не закон, а Человека.

— Я сказал. — Орлов навалился на стол. — Я работаю в милиции немногим меньше, чем ты живешь. Меня можно похоронить, переделывать поздно.

— Значит, будем брать без достаточных доказательств?

— Не хами. — Орлов потер лицо, без всякой надобности кому-то позвонил, говорил о постороннем, положил трубку, вздохнул. — Значит, так, мы снимаем сегодня же наблюдение за Меньшиковым и переставляем людей у установленных адресов, которые он посещает. Ждем, пока агент в данную квартиру придет, и на выходе иуду берем. Возможно, при нем будет валюта. Одновременно берем Меньшикова, ты с ним работаешь, раскалываешь, проводим очную ставку.

— Наличие валюты — сегодня не доказательство.

— За неимением гербовой будем писать на простой.

— А на чем я буду раскалывать Меньшикова?

— Не прибедняйся, сообразишь.

— Допустим, на очной ставке один будет утверждать одно, второй — другое.

— Такова наша судьба. Выполняй.

В ноябре погода в Москве была отвратительная. С неба сыпалось что угодно, кроме денег.

На тротуарах либо слякоть, либо гололед. Дворники заняты, они пьют. Кто не пьет — избираются в депутаты разных уровней. Говорят, что два дворника пить не бросили, наоборот, усовершенствовались, потренировались, просто закусили и вызвали на дуэль самого Жириновского. И перепили, теперь они члены ЛДПР и готовятся к избирательной кампании в Думу.

Короче, дворников практически нет, схватившиеся за лопаты и метлы студенты с работой не справляются, так как вконец оголодали, их качает на осеннем ветру.

В ноябре одно хорошо — поток машин значительно поредел, по улице, кто умеет либо неумен, может проехать. Большинство частников поставили своих «лошадей» на прикол. Кто побогаче, запрятали в зимний гараж, победнее — прикрыли «ракушкой», остальные — встали во дворе, унесли в дом аккумуляторы.

В такой слякотный, осклизлый день в кабинете генерала Орлова собрались начальники отделов, несколько старших, наиболее уважаемых, оперов.

Старшие офицеры, все в штатском, переглядывались, никто не знал, зачем их собрали. Станислав Крячко знал, помалкивал.

— Господа офицеры, добрый день, — сказал угрюмо Орлов, оглядел собравшихся. — Хотя, как вы сейчас убедитесь, день сегодня не добрый, можно сказать, черный. Вы все знаете, в Москве за последнее время произошла серия налетов на инкассаторов, убито шесть человек, раненых не считали. Многим из вас известно, что многократно устраивались засады. Оперативники выходили по точным агентурным данным и ловили воздух. — Орлов замолчал, опустил тяжелую голову, собрался с силами и выпрямился. — Мы проанализировали ситуацию и пришли к выводу, что среди нас, старших офицеров главка, предатель.

Заскрипели стулья, кто-то закашлялся.

— Была проведена оперативная разработка, — Орлов взглянул на полковника Сутеева, — предателя установили, занялись сбором доказательств.

— По этому делу и командировали Гурова? То-то он так быстро обернулся, — сказал один из оперов.

Орлов не ответил, снял трубку, сказал: «Зайди». Он взглянул на офицеров.

— Сейчас я вам представлю иуду. Всем молчать, пока его не уведут.

Крячко поднялся, открыл двери. Через несколько секунд вошел Гуров, чуть замешкался на пороге и ввел полковника Усова.

Начальник отдела был в наручниках, левая сторона лица заплывала кровоподтеком. Гуров взял его за плечи, повернул, толкнул за порог, где Усова подхватили конвойные. Гуров пересек кабинет, присел на подоконник, закурил.

Пауза растягивалась, лопнула.

— Ну, падла!

— Кто бы сказал, убил бы говоруна!

— Не может того быть!

— Не может, — согласился Орлов. — Однако есть! Лев Иванович, скажи. Только коротко. Гуров погасил сигарету, выпрямился.

— Коротко? Красивая женщина. Роман. Фотографии, видеосъемка. Деньги взаймы. Женщина погибает в автомобильной катастрофе. Петля. Вербовка.

— Спасибо, полковник, что не размазал по тарелке. — Орлов встал. — Все свободны. Работайте, господа офицеры, если сможете. У кого нет сил, отправляйтесь домой, сегодня объявляется траурный день.

Выходили молча, остались Гуров и Крячко. Орлов вызвал секретаря. Когда Верочка вошла, генерал распорядился: