Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

Пока кадровик подыскивал ответ, Гуров пошел дальше. Из кабинета выскочили две девушки, видно, торопились в буфет, увидев сыщика, приостановились и чуть ли не хором сказали:

— Здравствуйте, Лев Иванович… Мы рады…

— Я так просто в восторге. — Гурову было с девушками по дороге, он подхватил их под руки и зашептал: — Девчонки, посоветуйте, отпустить мне усы или как?

— Ой, Лев Иванович, все-то вы шутите!

— Какие шуточки, девочки! — Гуров подтолкнул девушек к лифту. — Серьезный вопрос, можно сказать. — И зашагал дальше.

Даже наука пока не может объяснить, откуда возникают неожиданные ассоциации. Гуров не думал о депутате, практически забыл о нем, но вот столкнулся с полковником-кадровиком, вспомнил об убийстве, и потянулась цепочка. Одно звено крепко цеплялось за другое. И глаза у наглого кадровика круглые, и ничем он себя не выдал, однако…

Гуров выбил условную дробь по двери своего кабинета, отстранил откинувшего засовы Артема и уселся за стол.

— Станислав, что сказал Роман Веселер, когда позавчера покидал сию обитель?

Видно, вопрос Гурова сбил Крячко с какой-то важной мысли, потому что он болезненно поморщился, заложил ручкой лежавший перед ним том и вздохнул.

— Рома чего сказал? — Он потер висок, явно думая о чем-то другом. — Черт тебя подери, господин полковник! — Крячко бросил быстрый взгляд на Артема, увидел, что парень занят делом и не слушает перепалки старших. — Чего сказал? Что депутата какого-то в начале июня пришили. Они только осмотр начали, наехали прокуратура, кагэбэшники или как их иначе величать, и ментов от дела отстранили, бумажки и тело увезли в неизвестном направлении.

— Ты вчера весь день с Романом провел. Об этом деле разговора не было?

— Мы о футболе говорили, — почему-то обиженно сказал Крячко. — Убивают каждый день, а первенство мира по футболу раз в четыре года. А у нас опять четыре сбоку и вместо игры объективные причины. Я сызмальства в футбол не играл, но выпусти меня, так только мертвого бы принесли. Я бы их хоть перекусал…

— А они на твоем месте всех бы преступников словно бабочек сачком переловили! — перебил Гуров. — Значит, о последнем убийстве разговора не было?

— Нам не хватает? — Крячко указал на стопку дел.

— Я помню, Рома сказал, что депутата застрелили, а из чего стреляли?

— Из пистолета, — ответил Крячко, — но не «вальтер» и не «девятка».

— Да откуда ты знаешь, коли их прямо с осмотра убрали? — рассердился Гуров, пододвинул телефон, набрал домашний номер знакомого контрразведчика и услышал мягкий интеллигентный голос.

— Слушаю.

— Здравствуй, Юрий Петрович…

— Здравствуй, Лев Иванович. Пока с поздравлениями воздержусь.

— Умен шибко, — огрызнулся Гуров. — Все вы слыхали, словно я диктор телевидения. Я по тебе соскучился. Как бы проще решить данный вопрос?

— Подскакивай в низинку, где мы последний раз с тобой толковали, скажем…

— Через два часа, — подсказал Гуров.

— Прекрасно, я думал, ты торопишься. Ты меня дома застал случайно, я вновь служу… Запиши телефончик, суп стынет… Не ради старой дружбы. Значит, договорились.

Гуров позвонил по внутреннему телефону в приемную Бардина.

Полковник мог связаться с заместителем министра непосредственно, но решил предоставить Бардину возможность от разговора уклониться. Когда секретарь ответил, Гуров сказал:

— Здравствуйте, говорит полковник Гуров. Николай Ильич у себя?

— Приветствую, Лев Иванович! Какие проблемы? — раздался тут же голос Бардина.

— Здравия желаю! Надо бы посоветоваться. Когда вы, Николай Ильич, можете меня принять?

— Минут через пятнадцать.

— Спасибо. — Гуров повесил трубку, усмехнулся. — Наш новый зам большой демократ.

— Не привыкай, у него это скоро пройдет.

— Извините, Лев Иванович, — вмешался Ермаков. — Указывая приметы человека, довольно редко называют цвет глаз, а мне это крайне желательно.

— Какой цвет глаз у генерала Орлова? — глянув на часы и поднимаясь из-за стола, спросил Гуров.

— У генерала? — растерянно переспросил Ермаков. — Кажется, карие.

— Молодой человек, запоминаются лишь темные глаза и светлые, а если свидетель называет точный цвет, значит, он или врет, или придумывает… Запри за мной. — Гуров подмигнул покрасневшему лейтенанту и вышел.

— Здравствуйте, рад, что заглянули. — Бардин кивнул на кресло, приглашая Гурова сесть.

— Спасибо, я буквально на несколько минут, — опускаясь в низкое кресло, которых терпеть не мог, ответил Гуров. — Дело в том…

— Лев Иванович, ты нас с супругой извини за вчерашнее, — перебил Бардин. — Иона отличный мужик, но стоит выпить — дуреет.

— Пустое, Николай Ильич. — Гуров беспечно улыбнулся. — В России не пьют только больные да хитрые, и я не встречал ни одного, кто от спиртного умнеет.

— Девочки так хотели познакомиться с легендарным сыщиком, — Бардин тоже улыбнулся. — Будет возможность, на следующей неделе сообразим. Так я вас слушаю.

— Восьмого июня в Москве, адреса не знаю, застрелили депутата Думы, материал забрала контрразведка. А мне на те бумаги надо взглянуть. Они ребята с гонором, везти сюда папки могут отказаться, так вы скажите, что мент, который делом интересуется, человек не гордый, подъедет, куда скажут.