Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

— Парадокс ситуации заключается в том, Федул Иванович, что пуля действительно имеется, а убийства нет. — Гуров развел руками. — Судя по всему, это мой стрелок. — Он постучал пальцем по папке с делом. — Экспертизу провести необходимо, так что не обессудьте.

— Валяй, проводи. — Драч изображал, что сердится. — Разговариваешь ты, парень, как в кино, словечки такие выковыриваешь — закачаешься.

— Большое спасибо, господин советник юстиции не знаю какого класса, в мундире вас не видел. — Гуров поклонился. — А вы своей простотой дураков объезжайте. — Он направился было к двери, но передумал и вернулся. — Федул Иванович, ты моего генерала сто лет знаешь, встретился бы с ним, потолковал, может, две старые головы и придумали бы чего толковое.

— Хорошо. Сделаем, — согласился Драч, глядя на Гурова с нескрываемым интересом. — А ты мне скажи сейчас, я бы подумал, приготовился.

— Да нет у меня ничего конкретного. — Гуров знал, что ему не поверят, говорил без азарта.

— Ас рукой у тебя чего приключилось? — неожиданно спросил Драч.

— Трамвай хотел остановить, а он меня не понял, — сказал Гуров. Выходя из кабинета, он услышал за спиной телефонный звонок и остановился, вспомнив, что велел Крячко в случае крайней необходимости звонить в прокуратуру.

— Где сегодня ты, шустряк, трамвай отыскал? — поинтересовался Драч, снимая трубку. — Слушаю, — жестом позвал Гурова. — За хвост его поймали, сейчас подойдет.

Гуров взял трубку, сказал:

— Это я, говори.

— Тебя просят в течение получаса подъехать к месту, у которого ты был позавчера в пятнадцать часов, — сказал Крячко.

— Спасибо, буду, — ответил Гуров, кивнул и вышел.

Солнце выползало из-за туч, накалить город не успевало и вновь уплывало в облака. Аллея на Воробьевых горах имела дополнительную защиту деревьев, так что было вполне терпимо, хотя Гуров в пиджаке все равно привлекал внимание. Мамы, бабушки с колясками и редкие прохожие были одеты совсем легко. Полковник Еланчук в рубашке с короткими рукавами и неизменным шейным платком, здороваясь, усмехнулся.

— Конечно, мы с тобой блестящие конспираторы. Я вчера выезжал из Москвы, так что новость совсем свежая. Тобой и Ионой Дорониным интересуется наше ведомство. Я получил задание встретиться с полковником Гуровым, выяснить его истинные намерения. — И Еланчук пересказал свою беседу с генералом Барсуком.

— И как ты данный факт оцениваешь? — спросил Гуров.

— Очередное блядство властей и наших старых мудаков! — Еланчук взмахнул узкой рукой.

Гуров несколько опешил, услышав от интеллигентного человека столь расхожие простые слова. Они никак не вязались с Еланчуком, были в его устах столь же чужеродными, как французский язык в очереди за портвейном.

— Чего ты уставился? Полагаешь, я прибежал потому, что ты подвербовал меня? — Он сунул под нос Гурову кукиш. — Они снова хотят нас в легавых и проституток превратить! Найдутся, найдутся у нас людишки, которые с великой радостью… Только не я!

— Надеюсь, ты о своей позиции не высказался? — Гуров улыбнулся.

— Ты меня своим агентом не считай! — продолжал горячиться обычно спокойный Еланчук. — Союзники, напарники, провалимся, станем — подельники! Никаких агентурных дел!

— Я такого слова не употреблял, да, если честно сказать, по отношению к тебе никогда его и не прикладывал. И хватит матюгаться, господин полковник, вам не к лицу.

— Хорошо-хорошо, что будем делать? — успокаиваясь, спросил Еланчук и что-то пробормотал по-французски.

— Работать, Юрий Петрович, мы с тобой больше ничего и делать не умеем.

— Начнем с того, что место встречи надо сменить, мы здесь слишком светимся. Я ехал небрежно, не исключено, что нас уже засекли. Я выполняю задание начальства, а ты?

— Интересуюсь, что тебе известно об убийстве депутата Думы Владлена Семеновича Сивкова. Кстати, что тебе известно?

— Ровным счетом ничего. Слышал урывками по «ящику», читал в газетах, тоже мельком. Кажется, его застрелили в начале июня у собственного дома. Сначала поднялся большой шум, потом волна спала, сейчас упоминают редко.

— Так ты мне это и сказал. Я ответил: мол, интересуюсь в связи с заданием, полученным от своего замминистра, сейчас интерес потерял, так как доступ к делу затруднен, а в моих аналитических выкладках одно убийство значения не имеет.

— Логично, — согласился Еланчук. — А на самом деле?

— Ответ я получу завтра, после экспертизы. Теперь ответь, не могли тебя в данной истории втемную использовать? — Гуров взглянул пытливо, чуть отстранился. — Только без рук! О нашем знакомстве известно, любой ваш аналитик поймет, что мы из одной колоды. И через придурковатого генерала тебя послали к полковнику Гурову сообщить, что власти интересуются компроматом на депутата Думы Иону Доронина. Из чего Гуров должен сделать однозначный вывод: Доронин находится в оппозиции к черным силам, ему можно доверять.

Гуров достал из кармана визитную карточку Доронина, протянул Еланчуку. Тот повертел карточку, вернул и сказал:

— Не понимаю. Откуда у тебя?

— Самолично вручил, понимаешь, он со мной дважды случайно встретился. Ты, полковник, как относишься к случайным встречам?

— Обожаю!