Платье

– Нет, ты послушай. Как-то раз я предложил подарить Марии в деревню электрический культиватор… Так вот она не знала даже куда деваться! В самом прямом смысле этого слова!

Деревня – это дом в Перше, купленный лет десять назад. В те времена они еще строили планы. Жан-Пьер вбил себе в голову «поправить» (пользуясь тогда именно этим термином) старую постройку. Но после ряда поправок, балансировавших на грани между неудачей и катастрофой, в конечном итоге он решил обратиться за помощью к мастеру из местных – молодому типу с хвостиком на затылке и навыками, которые не удовлетворили нового хозяина, а вместо этого лишь еще больше его взбесили. «Ну просто мастер на все руки!» – с горечью говорил он Изабель, которая была слишком занята трудами на участке, чтобы его услышать. Пока Жан-Пьер негодовал, жена превращала заброшенные джунгли в английский сад, достойный всяческих почестей на страницах глянцевого журнала «Норманди магазин». На улице Изабель в соломенной шляпе с секатором и мешками перегноя, в доме – юный паренек с мастерками и цементом, а посередине Жан-Пьер – с пустыми руками. Через пару месяцев упорных усилий их деревенский дом превратился в приятный курорт, где Изабель на выходных либо в отпуске и сегодня без конца что-нибудь мастерит, выращивает или готовит. Раньше ей нравилось смотреть, как Элоди крутила на газоне колесо или носилась по окрестностям на велосипеде. А теперь полюбилось видеть их девочку в окружении друзей, которых она время от времени привозит с собой в Перш. «Когда с нами молодежь, это же хорошо, правда, Жан-Пьер?» Призывая юношей и девушек в свидетели, она заставляет мужа высказывать мнение, хотя сам он в принципе ни о чем таком не думает. Не так давно муж поцапался с неким Жюльеном по поводу Греты Тунберг и ветряной энергетики. Мелкий, гнусный засранец! Такой же, как эта его скандинавская богиня. Если бы Элоди на него за это хотя бы разозлилась… Но куда там! «Ладно тебе, Жюльен, поговори о чем-нибудь другом, ты же видишь, что даже в подметки не годишься моему отцу, великому климатологу перед лицом вечности… Пап, ты не напомнишь мне, когда получил Нобелевскую премию?» – подколола она. Жестокая ирония дочери по отношению к собственному отцу.

Когда Жан-Пьеру не приходится ругаться с приятелями дочери, в Перше он буквально подыхает от скуки. И немного отвлечься может только одним способом – развести в камине огонь. Получается это у него только один раз из трех. Если, конечно, не реже. То из-за этих мерзких сырых дров, то из-за чертова навеса, который он вообще-то намеревался сложить сам, отказываясь от коварной помощи наглеца с хвостиком на затылке и в сапогах на шнуровке, но потом отступил, осознав непомерность задачи. Но самое главное, и даже наиглавнейшее, ничего не выходит из-за чудовищных нормандских дождей. Да что ему такое в голову взбрело, что он решил вложиться в этот уголок Франции, где хляби небесные стоят разверстые круглый год? Мог бы, допустим, купить квартиру в Бандоле, и тогда не было бы ни этого мелкого, подлого дождя, ни повернутых на экологии приятелей дочери, ни амбициозных молодых мастеров, ни плантаций Изабель, ни постоянных, унизительных неудач с очагом.

– Говоришь, Мария не знала куда деться? А по-моему, она не знала, куда деть твой электрический культиватор.

– Как это?

– А так, что она живет в двухкомнатной квартире на третьем этаже у метро «Порт де Шуази».

– И что из этого? Португальцы же здоровяки не хуже остальных! Как-нибудь затащила бы его к себе, этот мотокультиватор. К тому же голыми руками!

– Ну хорошо, пусть затащила бы, но что с ним потом делать, с этим твоим агрегатом? Ковер подстригать? Или, может, линолеум пахать?

– У тебя ума на семерых хватит.

– Да и потом, он сломан, этот твой культиватор. А ты мне о каких-то подарках долдонишь.

– Должен заметить, что Мария – мастерица на все руки. Если в ванной накрылась прокладка, она пулей мчит туда, потому как не может с собой совладать. Я еще не успеваю открыть ящик с инструментами, а у нее в руках уже банка герметика. Что-то мастерить у португальцев в крови.

«Что-то мастерить у португальцев в крови…» Изабель никак не может прийти в себя от шока. Ко всему прочему, этот козел даже не собирается шутить.

Жан-Пьер садится обратно на диван и хватает бутылку вина, вынашивая план ее открыть. Ну и где у них штопор? Куда Изабель могла его засунуть? Ох уж ее мания вечно все прятать…

– А почему не шлюха, раз ты уж об этом заговорил…

– Шлюха? Какая шлюха? Что ты мне голову морочишь какими-то шлюхами?

– Скатившись к дебильным клише, ты вот-вот заявишь мне, что у Марии, как и у всех португальских подруг, в крови прыгать из одной мужской кровати в другую. А еще что они все усатые.

– Раз уж ты сама подняла эту тему, они и в самом деле…

– Нет! Нет, Жан-Пьер. У Марии никаких усов нет.

– Ну конечно, она же их бреет.

– Что за чушь ты несешь!