Плаванье великой черепахи

– Может, да. Но вдруг нет? Что знаете о звуках вы, люди? Мы пытались дать вам свое умение видеть и слышать прекрасное, чтобы смягчить ваши души. Но вы из гармонии создали глупую и никчемную религию. Духовную практику подменили ритуалами, лишенными сути и смысла. И превратили дар в оружие. Как обычно, впрочем…

Женщина тоскливо вздохнула и отвернулась к окну. Гласень чуть расслабился: бежать не собирается. По крайней мере, пока. Зря он копил в себе силу и готовил голос для приказа, спускающего взвод звучания ее клятвы.

Зрец повозился в своем кресле. Неуверенно обшарил подлокотники.

– Арина, я, пожалуй, пересяду к тебе, – как-то очень мирно и по-домашнему сообщил он. – Ну что я тут торчу, с прямой спиной и больной шеей?

– Опять кровушки вампирьей захотелось? – ласково уточнила женщина.

– Пока нет, – виновато отозвался зрец. – Но, по чести признаться, муторно мне. Сердце болит. Вся левая рука отнимается.

Вампирша покладисто кивнула. Встала, прошла к креслу и помогла зрецу подняться, довела до дивана. В карете, пусть и просторной, приходилось двигаться, пригибаясь, постоянно хватаясь за ручки и ремни. Кидало сильно, сытые свежие кони шли резвой рысью.

На диване зрец блаженно занялся собой. Подпихнул под спину две подушки, еще три сунул к стенке, устраивая руку. Снабдил опорой шею. Женщина помогала, кутая ноги в мех.

– Не так я представлял себе Большую охоту и ее последствия, – отметил зрец. – Прежде иначе было. Мы вас ловили, а вы старались умереть. Сильных и молодых обращали сразу. Старых везли в особых каретах, закрытых, с решетками. Выкачивали кровь, ослабляли. Ни разу ни один не согласился на клятву в звучании, ненарушаемую.

– Я бы тоже не согласилась, – мрачно ответила Арина. – В прежние времена. А теперь… Все утратило смысл. Я последняя. Вы – тоже последние. Без нашей крови у вас не станет истинного зрения и слуха. Все рухнет. Власть эргрифа падет, Гармониум лишится своего могущества. И вы скатитесь туда, откуда выползли пять веков назад, – в дикость. Стоит поступиться принципами, чтобы взглянуть на такое напоследок.

– Что за чушь! – встряхнулся гласень. И стал громко повторять то, что много раз сам слушал с усмешкой сомнения: – Мы победили в войне с вами. Устранили угрозу для человечества. Ваши краснокожие чудовищно опасны, и когда их не станет, мы лишь выиграем. Вы начали войну.

– Разве? Давай я расскажу тебе нашу версию истории.

– Попробуй, – согласился зрец, опережая отклик гласеня. – Всегда хотел узнать, что вы о нас думаете.

Арина откинулась на спинку дивана и чуть помолчала, готовясь исполнить обещание. Из-под опущенных век она наблюдала за своими спутниками. И думала. Ей требовалось любыми средствами влить кровь в уста хотя бы еще двоих, помимо зреца. И не простых воинов, а служителей. И еще, возможно, сотника…

Влить кровь, чтобы получить над ними частичный контроль, на полный в ее нынешнем состоянии рассчитывать не приходится. Старость, как говорят люди, не радость… Ей уже двести семьдесят пять зим. Или кип, как любят твердить люди. Впереди, будь время и обстоятельства иными, имелся бы еще полный век жизни. Но усталость накопилась прежде срока. Паразиты, которых она добровольно допустила в свой организм, лишали сна. Снижали полезность любой пищи и ее питательность. Донимали болями в области печени и желудка. Зато именно бессилие болезни даровало полную уверенность в том, что обратить ее невозможно. Гибель наступит мгновенно, едва ее вынудят попробовать отравленную кровь людей. И не будет ужасного перерождения, превращающего разумное существо в вечно голодную тварь, лишенную сознания. Покорную воле того, чья кровь первой попала в горло, – укротителя.

Конечно, лучше и правильнее было бы умереть. И не позориться, не тратить себя на общение с этими мерзкими отродьями "гармонии". С врагами – так проще и честнее. Порвать горло одному и свернуть шею второму. Это она успеет. Звучание, клятва без отмены, вступит в силу чуть позже.

Но нельзя. Если бы в карете ехали обои уцелевшие зрецы! Если бы она осознала их приближение раньше. Если бы…

Все сложилось так, как сложилось. Кто глух к первым шорохам напряжения, должен принять всю мощь внезапного для него обвала. Принять со смирением мудрости – и не роптать.

Главное она сделать успела. И пока все удается. Зрец сперва был плох, а потом неразбавленная теплая кровь его крепко подчинила. Не увидит. Она рядом, яркая и взрослая. А Шарим еще молод и не так отчетлив для поиска. Он ушел из замка одновременно с прибытием передового разъезда. Перерожденные, которых люди зовут краснокожими, не учуяли. Зрец был без сознания. Хорошо. Удачно. Главное – ей оказалось по силам убедить упрямца уйти!

Арина, а точнее леди Аэри, чуть дрогнула губами. Шарим, вся жизнь ее, весь свет. И боль. Так похож на отца! Тот был упрям и силен. Берег свою семью до последнего. Когда их в первый раз выследили люди, более века назад, он справился. Потом стал упорно искать пути спасения рода. Всей расы. Лорд обязан думать обо всех, таков его удел…