Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану (др.изд.)

Флойд часто говорил мне, что языку жителей Каролинских островов нетрудно научиться, по крайней мере тому, которым говорят между собой мужчины. Он дошел до того, что его понимали островитяне и он понимал их, но он прибавлял при этом, что чрезвычайно трудно всегда помнить бесчисленное множество выражений, которых должно избегать в разговоре с женщинами. Для их общества есть другой, этикетный язык. Ничто лучше этого обычая не доказывает великого уважения этих диких к женскому полу, так же как и внимательности их к обязанностям общественной жизни. Не следовать этому первейшему правилу разговора было бы поступком, противным всякой благопристойности. Виновный в таком проступке изгнан был бы из общества и не был бы никогда допущен в присутствие женщин. В. Флойд рассказывал мне, однако, что, когда он был один с женщинами, то забавлялся употреблением в разговоре с ними тех же самых выражений, какие употреблял, обращаясь к мужчинам, что язык этот очень смешил их и что они много хохотали и перешептывались между собой при всяком запрещенном в их обществе слове, которое он произносил. Несмотря на вольность эту, которую он позволял себе, будучи один с женщинами, при появлении островитян он вынужден был, однако, менять тон и выражения и соблюдать строжайшее приличие в их присутствии. Они доходили до того, что стращали Флойда ссылкой на необитаемый остров, если не перестанет нарушать должное женщинам уважение употреблением запрещенных выражений. Такая строгость могла бы заставить думать, что в этих выражениях заключается какая-нибудь двусмысленность; ничуть не бывало. Предметы самые обыкновенные, самые употребительные изменяют совершенно свое наименование в разговоре с женщинами обо всем без исключения, и что к тому же еще разговоры весьма часто бывают очень соблазнительные. Вначале Флойду было особенно трудно привыкнуть к этому странному обычаю. Чрезвычайно любили все рассказы его о европейских народах: лишь только он приступал к этому, тотчас собирался около него многочисленный круг мужчин и женщин, слушавших его с величайшим вниманием, но всякую минуту мужчины прерывали его криком: «пеннант! пеннант!» (запрещено). Слово это выражает также все противное закону; например, есть деревья «пеннант», к которым запрещено прикасаться; участки земли, к которым нельзя приближаться, и пр. Это выражение «пеннант» имеет совершенно то же значение, как слово «табу», употребляемое другими жителями Океании. Женщины, однако, в присутствии островитян не улыбались, не изменяли даже выражения лиц своих при произнесении слова «пеннант» и делали вообще вид, будто бы вовсе его не понимают. Смех играет важную роль в беседах этих островитян. В. Флойд уверял даже, будто бы целые фразы можно выражать одним смехом. Они вообще весьма разговорчивы; вечера их проводятся обыкновенно в рассказах о жизни или приключениях тех, которые совершали дальние странствования; они с удовольствием говорят также о новых или неизвестных островах, ими посещенных или виденных, об их жителях, произведениях, о том, как принимали их туземцы, что заметили они в испанских колониях, особенно же о виденных ими кораблях и местах, где корабли им попадались. Разговоры их об этих различных предметах продолжаются нередко далеко за полночь. Посредством этих-то рассказов сохраняются между ними сведения о положении разных островов, составляющих Каролинский архипелаг. Весьма удивлять должна точность, с какой они умеют показать направление, в котором лежат острова, определить число дней, потребных для совершения пути к ним, назвать владетелей их, исчисляя притом еще, сколько где источников пресной воды, жителей, челноков и пр. Должно сожалеть, что В. Флойд не занялся с большей подробностью этими предметами и что шлюп «Сенявин» не мог посетить тех самых островов, на которых он жил, потому что нам, конечно, удалось бы с его помощью собрать драгоценнейшие сведения о статистике Каролинских островов. Жители островов, нами виденных в то время, как находился у нас Флойд, говорили языком, который он плохо понимал. Наречие, на котором Флойд изъяснялся в пребывание у добрых своих приятелей, каролинцев, было, без сомнения, смешением английского языка с туземным. Он столько же научился языку островитян, сколько последние научились его языку, так что были в состоянии понимать его, как привыкли понимать друг друга. Но жители островов, виденных нами после, говорили или другим наречием, или языком, совершенно особым.