Плен моей души

Я смотрела в карие глаза и, как последняя и влюблённая по уши дура, верила ему. Глеб склонился, приоткрытым ртом коснулся синяка.

— Почему не подождала? — шёпотом на ушко.

— Я… Не хотела быть одной из тех, кто таскаются за тобой.

— Глупыш, — поцеловал в губы, языком лизнул нижнюю.

— Снова через балкон лез? — я с наслаждением запустила пальцы в волосы парня.

— Да.

— Глеб, тебя могут заметить, — я обхватила лицо парня и с тревогой вгляделась в карие глаза. — Они могут застрелить, Глеб. Будь осторожен, я тебя умоляю. Я не переживу, если по моей вине с тобой что-то случится. Саша… Он очень ревнивый. Он избил моего одногруппника за то, что тот просто провожал меня домой. Так сильно, что парень теперь хромает.

— Ты боишься его? Боишься отказать? — Глеб нахмурился.

— Да. Но дело не в этом… Мой отец, ему нужна операция на сердце. И его фирма находится на грани банкротства.

— То есть, твой батя тебя продал этому мудаку?

Глеб резко поднялся и заходил по комнате, из угла в угол, ероша волосы.

— Нет. Всё не так.

— А как, Золушка? Твой батя не может продать всё имущество, чтобы сделать операцию? Настолько она дорогостоящая? По дому не скажешь!

— Глеб! Саша просто хочет меня! Я никуда от него не денусь, понимаешь? Он пойдёт по головам. Папа в больнице из-за него оказался. Он сам мне сказал.

Глеб долго вглядывался в мои глаза, после чего вкрадчиво сказал:

— Если бы мою дочь захотел какой-то мудак и стал подкатывать к ней яйца, без её на то желания, я бы убил его. Сел бы, но убил. Чтобы эта тварь и пальцем не притронулась к моей дочери. За один только синяк я бы переломал все кости. Твой отец, Золушка, мразь последняя. Тварь, продавшая свою дочь, чтобы спасти задницу. Ты его оправдываешь. Но только проблема в том, что оправдания здесь быть не может.

Я всхлипнула и вновь зарыдала, осознавая, насколько я одинока. Понимая, что никому нет до меня дела. Я просто разменная монета, которую потом выбросят за ненадобностью.

Встала с кровати, направилась в ванную, чтобы умыться, но не дошла, на полу по середине комнаты осела.

— Мл*ть! Золушка, я не хотел. Мл*.

Глеб за локти поднял меня, вжал голову в грудь и пальцами стал массировать затылок.

— Золушка, не плачь. Душу рвёшь нах*р. Хватит, малыш. Давай я помогу тебе сбежать. Спрячу тебя от этого ублюдка.

Я вскинула голову, вгляделась в лицо парня, понимая, что моё сердце уже не принадлежит мне. Я вложила его в мозолистые руки этого парня, надеясь, что он не превратит его в пепел.

Приподнялась на носочки и поцеловала в губы. Глеб замер, позволяя мне робко и неумело целовать сухие губы. Ладошками заскользила по шее, плечами и спине. Спустилась на поясницу, смяла полы футболки и потянула вверх.

— Золушка, — парень выдохнул с мученическим стоном. — Что ты творишь?

Вместо ответа прижалась губами к груди парня, втянула с жадностью ставшим родным аромат, а после и вовсе лизнула кожу, наслаждаясь разлившемся на языке вкусом. Проложила влажную дорожку по подрагивающему животу, замерла у кромки спортивных штанов.

— Золушка, — Глеб за локти потянул меня наверх, жалящими поцелуями стал покрывать лицо и шею. — Дурею от тебя.

— А я от тебя, — выдохнула признание и одним движением сдёрнула с парня штаны.

Те лужей собрались вокруг щиколоток Глеба. Чуть подрагивающими от страха и смущения пальчиками провела по резинке боксёров. Впилась поцелуем в губы Глеба, рукой пробираясь под его нижнее бельё. Парень зашипел и прикусил меня за нижнюю губу.

— Тебе не нравится? — я тут же попыталась убрать руку, но мозолистые пальцы сделать этого не позволили.

Глеб сжал мою ладошку, толкнулся бёдрами навстречу.

— Напротив, малыш, слишком сильно нравится, — шепнул в губы, вновь вовлекая в жадный, сносящий крышу поцелуй.

Я улыбнулась в его губы и осмелела. Отправила боксёры вниз к спортивным штанам и опустила взгляд. Наблюдая за тем, как моя ладошка касается желанного парня. Дарит ласку, срывающую с его губ рваные и прерывистые стоны.

Я никогда в жизни не могла подумать, что сойду с ума от вида полуобнажённого парня. Что меня будет вести так сильно от запаха и вкуса.

Интересно, а ТАМ он такой же вкусный?

Во рту скопилась слюна. Я снова взглянула в искажённое от страсти и желания лицо Глеба. Весь его вид кричал о том, что все мои чувства взаимны.

Я больше не тратила времени на размышления. Опустилась на колени.

— Нет, Золушка! Нет!

— Почему? — я видела, как дрогнул парень, стоило моему дыханию опалить низ его живота.

— Малыш, ты девственница. Нет. Это слишком грязно.

— Что грязного в том, чтобы дарить ласку человеку, в которого ты влюблён и от которого рвёт крышу?

— Золушка, — выдохнул поражённо, а я качнулась вперёд.

Сиплый, надсадный стон. Глухое рычание. Рука в волосах. Сжимающая и направляющая. Перекатывающиеся мышцы под ладонями.

Я смотрела в лицо Глеба. Ловила каждую эмоцию. И сгорала в сладострастном огне. Я хотела принадлежать ему. И хотела, чтобы он был только моим.

— Золушка моя. Моя. Моя мл*ть, — Глеб упал на колени и стал покрывать поцелуями лицо, баюкая в колыбели сильных ладоней. — Маленькая такая.