Плененная фаворитка

– Когда же ты поймешь?! – разгневалась еще сильней Зильхиджа, садясь подле сына: – Ты – великий султан, повелитель нашей священной страны и великого, арабского государства. Ты имел полное право получить от той неверной все, что пожелаешь. Потому что она – лишь рабыня, которая и нашего взгляда не стоит. Вместо ранения она была обязана опустить глаза и повиноваться тебе. Наглая девчонка! Пусть Всевышний не обделит ее муками и всевозможными страданиями на этом свете и на другом. Пусть страдает вечно! Вот, взгляни, сынок, – женщина поднесла к лицу повелителя свою ладонь, на которой покоилась крохотная, сверкающая серьга: – Это украшение Арабеллы, подаренное ей Ферие. Его после обыска нашли в покоях твоей драгоценной гостьи – неверной Роземонд! Эта нахалка помогла сбежать преступнице, но ничего, я надеюсь, что ее душа уже горит в аду! Негодяйка! Предательница! Эта подлая дрянь еще и хотела женить моего внука на своей девчонке! Будь проклята и она, и все ее потомство!

– Тетушка, простите, но, может, хватит? – тихо пролепетала Ферие.

– Закрой рот! Как тебе не стыдно?! Твоя служанка покушалась на жизнь властелина! Это ты ее так распустила. Бесстыжая, а я любила тебя, как родную дочь! Из-за тебя чуть не умер мой единственный сын!

– Валиде! Прекратите немедленно! Моя кузина не виновата в случившемся. Ее вина лишь в том, что она приехала сюда, к женщине, которую считала тетей! Вы относитесь к Ферие, как к наложнице. Но не забывайте, она не только Ваша племянница, но и дочь персидского шаха! У нее есть достаточно земель, чтобы править в Персии, на своей родине.

– Абдул-Рашид!

– Хватит, валиде-султан. И теперь я это говорю не как Ваш сын, а, как султан этого государства.

– Позволь поинтересоваться, когда ты стал заботиться о благе государства, называть себя султаном? Ведь ты только и делал, что наслаждался пылкими любовницами! И теперь ты заявляешь, что имеешь полное право управлять султанатом? Нужно было об этом думать раньше, сын. Теперь уже поздно.

– Выйдите все! – прокричал султан: – Ферие, сестра, ты тоже выйди.

Оставшись наедине с матерью, молодой человек подошел к ней вплотную: – Ты – моя мать, я уважаю и люблю тебя, но не забывай, что я не просто твой сын, но еще и султан. Как и все, ты должна уважать меня, считаться с моим мнением, не принимать никакие решения государственной важности без моего на то одобрения. Законы для всех равные. И для тебя, матушка, тоже. Запомни, я не позволю, чтобы меня унижали на глазах прислуги.

Валиде тяжело вздохнула, расправляя плечи: – Прости, Абдул. Может, я правда сказала много лишнего, но это из-за того, что я очень люблю тебя, я вырастила тебя и теперь, когда неверная француженка опорочила нашу священную династию, я жажду отомстить.

– Не волнуйтесь, матушка. А, где сейчас эта неверная? – султан прошел к столу, внимательно рассматривая какие-то бумаги о финансах.

– Она у лекарки, мой сын.

Отложив папку, повелитель внимательно посмотрел на мать: – Что с ней? Я же говорил, что без моего ведома и волосок с ее головы не должен упасть! Как Вы посмели принять какое-то решение, даже не спросив меня?!

– Успокойся. Я ничего ей не делала. Клянусь, она пострадала не из-за меня. Когда эта неверная собиралась сбежать, твои воины поймали их. Та француженка была зарезана, стражники хотели убить и ее дочь, но предательница спасла ее, а стрела, предназначенная для девочки, зацепила руку неверной Хатун. От боли рабыня лишилась чувств. Охранники принесли ее во дворец. Арабелла у лекарки, в гаремной больнице. Если она выживет, но ее казнят на Площади Совета, как изменницу династии, но, а если Аллах заберет ее жизнь сам, то голову этой оскверненной отвезут в Мекку, где повесят на крышу мечети Пророка Мухаммеда, чтобы все видели, как карают таких негодяек. Но решение за тобой, Абдул. Ты можешь отнять жизнь той христианки тихо, подсыпав в ее еду яд, либо прилюдно задушить. Решай, – женщина гордо вскинула голову, всматриваясь в лицо владыки.

– Мне нужно подумать, валиде. Оставьте меня самого. На вечернем Заседании Министров Султаната я объявлю о своем решении, – тихо пролепетал Абдул-Рашид, и его взгляд, всегда такой ясный и сверкающий, потемнел и потух.

Недовольно ворча о том, что сын уже перестал считаться со своей матерью, Зильхиджа покинула покои.

Спустя несколько часов Абдул просто сидел за своим столом и молчал, не желая принимать государственных деятелей. Решение, обязанное слететь с великих уст султана, касалось чести династии. Не первый раз и не второй владыки судилось выносить смертный приговор своим подданным, но сейчас смерть должна была забрать в свои владенья не пашу, а женщину, которая пленила повелителя. Несмотря на то, что на плече араба еще не зажила рана от рук Арабеллы, убить ее он не мог.