«О, владыка моей разбитой души, мой повелитель, моя первая любовь, я знаю, что ты отныне и навсегда глух к моим речам. Тебя больше не тешат мои объятия, мои уста и глаза. Твое сердце отдано другой…. Но и я не безгрешна, как ангел. Мое письмо, может, будет похоже на исповедь, крик души. Да, я хочу исповедаться именно тебе, а не священнику из часовни. Ты считал меня погибшей, но я жива. Мне чудом удалось спастись, и ты, как и я, отлично знаешь, кто виноват во всех моих бедах. Твоя супруга покушалась не только на мою жизнь, но и на жизнь нашего ребенка. Я хочу, чтобы ты знал, Людовик, что в тот проклятый день, который навсегда изменил мою судьбу, я отправилась не в Берне, к матери, а к провидцу. Я хотела, чтобы он рассказал о моем будущем с помощью того колье, что я украла. На обратном пути на нас напали разбойники, которых наняла именно Анна Австрийская, и я это точно знаю, поверь. Меня похитили и собирались бросить в реку. Меня спас один добрый человек, но я, опасаясь за его жизнь, осталась на берегу, а он уехал. Обуреваемая отчаянием, я бросилась в холодные воды…. Меня спас Шараф Ага, управитель султанского алжирского гарема. Но у меня отняли мое дитя, его беспощадно убили в моем чреве. Из гарема я сбежала, рискуя собственной жизнью. Тебе незачем знать, где я сейчас, но я хочу, чтобы ты был уверен в том, что я жива, несмотря на все старания твоей «невинной» жены-королевы. Но больше мы никогда не увидимся. Я слишком долго добивалась твой любви, что теперь у меня просто нет сил продолжать эту борьбу. Я хочу начать спокойную жизнь в глуши деревни, вдали от придворной суеты и интриг. Что будет со мной дальше, я не знаю, возможно, я умру от собственной тоски и грусти. Но ты будь счастлив. Прощай.