Пленительное воспоминание

Затем ее мысли занял ребенок, который вполне мог быть ее внуком. Будет очень обидно, думала она, если это окажется совсем не так и малыш — сын мужа Эммы. Но как бы там ни было, Реймонд Форстер уже умер и ему безразличны проблемы живущих на земле, а Дэн— она свято верила в это — станет замечательным отцом. Он обязательно сделается отцом, самым настоящим отцом этому малышу, если только все будет так, как мечтается ее сыну.

— Господи, пусть все будет так и именно так, — молилась Энн перед тем, как лечь спать, — ты же знаешь, он достойный человек.

Когда следующим утром Дэн подъехал к дому Форстеров, он был совершенно пуст. Его охватил страх, но, увидев в песочнице на заднем дворе раскиданные игрушки Сирила, он успокоился. А заглянув в окно кухни, разглядел возле мойки несколько грязных тарелок. Трудно было вообразить, что аккуратистка Селия может уехать из дома, не вымыв посуды. Она была той же закваски, что и его собственная мать, никогда не допускавшая беспорядка и разгильдяйства.

Другое дело Эмма. Она легко могла бросить все дела ради чего-то более важного. Дэн начал думать, ради чего она могла бы оставить на потом мытье посуды, и в конце концов отпрянул от окна. Он здесь затем, чтобы завоевать ее любовь, а не подглядывать в окна. И он принялся осуществлять то, что советовала мать. Для начала он решил привести в порядок дворик возле дома. Рьяно взявшись за газонокосилку, Дэн через час превратил заросший бурьяном газон в образец садоводческого искусства. Он облазил и клумбы, выполов все сорняки и подровняв осыпавшиеся края. На это ушло еще полтора часа. Но обитатели дома все еще так и не подали признаков жизни.

Дэн быстро перебрал в уме причины, по которым их могло не быть дома: пошли по магазинам, отправились к доктору или просто решили покататься. Взглянув на часы, он увидел, что уже половина двенадцатого. Вряд ли они решились бы так долго гулять с одиннадцатимесячным ребенком. Сирилу обязательно нужно поспать днем.

Тут Дэн почувствовал звериный голод, напоминавший ему, что у него не было во рту и маковой росинки с шести утра, когда он выехал из Бейкерсфилда. Он выпил пару глотков воды из садового крана и собрался было ехать домой, когда рокот мотора заставил его обежать вокруг дома и посмотреть, кто приехал. Сердце бешено забилось в груди.

Он осторожно выглянул из-за угла и увидел, что машина, в которой сидели Эмма, Селия и Сирил, остановилась перед воротами. Селия сидела рядом со снохой, а Сирил — сзади на специальном детском сиденье.

Дэн бросился по тропинке открывать ворота, но Эмма опередила его. Она стояла перед ним, испепеляя его полным ненависти взглядом.

— Что, черт тебя подери, ты здесь делаешь? — злобно прошипела она, стараясь не шуметь, чтобы не услышала Селия. — Кто тебя просил здесь хозяйничать? Тоже мне, помощничек выискался, провалился бы ты к дьяволу!

— Здравствуй, Эмма, — спокойно приветствовал ее Дэн, словно не слыша ее злых слов. — Удачно съездили?

Он повернулся к Селии, приветливо улыбнувшейся ему из машины, а затем посмотрел на скорчившего капризную гримасу Сирила.

— Ты хочешь устроить сцену перед семьей? — шепнул он, помогая открыть ворота.

— Не стоит утруждаться напрасно, Дэн, — процедила сквозь зубы Эмма. — Я хочу одного— чтобы ты поскорее убрался отсюда навсегда.

Он холодно посмотрел на нее.

— Не будь такой упрямой, Эмма. Я просто забочусь о тебе, и ничего мне больше не надо. Следовательно, я имею полное право тратить свое время на тебя, а ты можешь воспользоваться моими услугами.

— Но… Но я этого не желаю. Понимаешь, не желаю!

— Чего не желаешь? Чтобы я заботился о тебе? Почему? Ты не просто красивая женщина — у тебя еще есть масса других достоинств, хотя, кажется, у тебя серьезные проблемы с нервами.

— Но… Но ты говорил, что уезжаешь в Лос-Анджелес?

— Мои планы изменились.

— О боже!

— Поверь, Эмма! Я не имею ни малейшего желания тебя мучить.

— Но ведь мучаешь! Неужели ты этого сам не замечаешь? Мне больно каждый раз, когда я тебя вижу.

Селия открыла окно и, высунув голову, крикнула, прервав тем самым их разговор.

— Эмма, Сирил совсем раскапризничался!

— Иду! — ответила Эмма и бросила Дэну на ходу: — Вернемся к этому позже.

— Пообедаем вместе сегодня вечером?

Она с яростью взглянула на него, но он и не думал сдаваться.

— Я не собираюсь уходить, Эмма.

— Черт тебя побери, Дэн! Почему ты не можешь быть как другие мужчины! — бросила она ему, прежде чем повернуться и пойти к машине. Сев за руль, она заехала в гараж, а он остался стоять возле ворот.

Другие мужчины? Что это за «другие», хотел бы он знать? Другие ее любовники? Те, кто спал с ней, а затем преспокойно бросал?

Дэну стало тошно при одной мысли об этом. Напоминание о любом мужчине, когда-нибудь спавшем с Эммой, муже или любовнике, приводило его в ярость.

Раздраженные крики и капризный плач Сирила вывели Дэна из оцепенения. Он подошел и, нежно улыбаясь сердитому малышу, открыл заднюю дверцу.