Пленительные женщины

Марлен, которой было уже под пятьдесят, продолжала сниматься, демонстрируя с экрана свою победу над возрастом. Только самые близкие знали, чего ей это стоило. Ее грудь подтягивалась вверх с помощью клейкой ленты, та же лента помогала, натягивая кожу к вискам, убрать морщины, тело обматывалось метрами эластичных бинтов; под тончайшими платьями от Диора и Шанель Марлен носила целлулоидную «грацию», делающую ее фигуру совершенной. Марлен никогда не позволяла себе показаться на людях не в идеальной форме – даже за газетой она выходила при полном макияже и на каблуках, даже разносчика из магазина встречала в элегантном парижском туалете. Объем ее талии до самой смерти не превышал 52 сантиметра. Но снимали ее все меньше и меньше – сказывались изменения, произошедшие в общественном сознании после войны. Теперь в моде были другие типажи, другая сексуальность, другие лица – более естественные, более молодые, менее искушенные… После долгого простоя она снялась у Хичкока, а затем в картине «Ранчо, пользующееся дурной славой» – еще один вестерн; критика расхвалила картину, но сама Марлен осталась недовольна, осознав, что ее время в кино уже закончилось.

Она перешла на радио – ее божественный голос был по-прежнему молодым. Когда-то Хемингуэй сказал, что, обладай Дитрих только своим голосом, она все равно разбивала бы сердца. В получасовой программе «Кафе Истамбул» она пела, вспоминала, шутила и рассуждала на любые темы. А в 1953 году в казино «Сахара» в Лас-Вегасе состоялась премьера ее концертной программы – номера из ее кинофильмов и несколько народных песен. Успех был невероятный: администрация была вынуждена продлить трехнедельный контракт Марлен Дитрих еще на неделю, сбив весь свой график выступлений, составленный на месяцы вперед. Дитрих потрясала не только своим по-прежнему молодым внешним видом, не только своим голосом. В настоящий шок зрителей повергли концертные наряды Марлен, созданные известнейшим голливудским портным Жаном Луи: белый фрак с короткими шортами – и платья, полупрозрачные, обшитые стразами и блестками, они создавали эффект сияющего сквозь ткань тела. Марлен впоследствии говорила: «Не было бы этих платьев – не появилось бы и мое шоу».

С этой концертной программой «Шоу одной женщины» Марлен Дитрих объездила весь мир, неизменно пользуясь бешеным успехом. Элиот Нортон, самый влиятельный американский эстрадный критик того времени, писал о ее шоу: «Она поет знаменитые песни из своих фильмов. Ее голос – спокойный альт, который то иногда переходит в шепот, то вдруг вырывается в звенящий баритон. Она не пытается казаться юной. Она всего лишь стала зрелой. Видеть Марлен – такая же радость, как и слышать. Она неподражаема. Ее манера исполнения изысканна, странновата и все же лирична. Она прославляет любовь так, как это никому из певцов ее поколения не удавалось». Только выступления в ФРГ прошли неудачно – полупустые залы встречали Марлен плакатами: «Marlene, go home!» – немцы не могли простить ей, что она уехала из страны и вернулась только на танках союзников… В СССР Марлен Дитрих выступала в 1964 году. Образ легендарной кинозвезды, выплывающей на сцену в трехметровом белом манто, надетом на знаменитое «обнаженное» платье от Жана Луи, врезался в память всем счастливчикам, которые смогли попасть на ее концерты.

Как всегда, жизнь Марлен Дитрих не ограничивалась чем-то одним. Она снова влюбилась: сначала в актера Юла Бриннера, прославившегося ролью Криса в знаменитой «Великолепной семерке», – их связь длилась несколько лет и для Юла была одним из самых значительных событий в его жизни. Он был чем-то похож на Габена – такой же грубый мужлан, который ревновал Марлен и мог поднять на нее руку. Они вместе снялись в фильме «Свидетель обвинения», где Марлен сыграла одну из лучших своих ролей – женщину, которая спасает своего мужа от тюрьмы, а затем оказывается преданной им. Фильм получил шесть «Оскаров» – но Марлен снова осталась ни с чем. Киноакадемия не желала признавать ее талант даже тогда, когда она наконец смогла проявить его во всю силу. Когда какой-то журналист поинтересовался у нее, не обидно ли ей, что у нее нет ни одного «Оскара», Марлен ответила: «Юноша, я сама себе «Оскар»!»

Устав от скандалов и пьянства Бриннера, Дитрих поменяла его на тридцатилетнего композитора Берта Бакарака (самой Марлен на момент их знакомства было уже пятьдесят семь). Берт сделал все аранжировки для ее «Шоу одной женщины» и в качестве аккомпаниатора объездил с Марлен весь мир. Он мечтал жениться на ней, она любила его, как сына; это был один из счастливейших и плодотворнейших периодов в творческой биографии Марлен. В 1961 году она снялась в великолепном фильме Стенли Крамера «Нюрнбергский процесс», где сыграла роль вдовы германского генерала – с такой силой, талантом и глубиной, что даже если бы это была единственная роль Марлен Дитрих, она все равно бы осталась в истории как превосходная актриса.