Пленительные женщины

В ее жизни появился другой человек – некий «спец» из Австрии, который ее очень любил. Его поразило то, что в те годы в Советской России он встретил элегантную женщину. Орлова замечательно шила – доставала какими-то путями модные журналы и по ним делала себе туалеты. Потом ее обшивала очень знаменитая портниха Варвара Данилина, которая в Москве одевала только трех человек: кинозвезду Любовь Орлову, великую актрису Марию Бабанову и Ольгу Лепешинскую, приму-балерину Большого театра. Орлова всегда выглядела элегантно, хотя подчас ей это стоило изрядного напряжения сил. Но она умела это делать. Ее отличали трезвость взгляда, терпение, творческий заряд – она могла работать до изнеможения – и поразительный такт. Она никогда не срывалась. В театрах, где всегда обычно происходят скандалы, истерики, нервные срывы, с нею этого не случалось.

Однажды она попала на киностудию – сыграла эпизодическую роль в фильме «Любовь Алены», но эта лента не сохранилась. Это было время, когда возникали первые советские комедии, когда уже играли Вера Марецкая, Анна Стен… Об Орловой тогда никто не знал. В основном она работала вместе с Цфасманом – пела в концертах. Пела она Мусоргского, Даргомыжского, романсы… Потом у нее появился другой концертмейстер – Лев Миронов, который работал с ней всю оставшуюся жизнь. Голос ее всегда отличался музыкальностью и напевностью, а речь была поразительно ритмична. Но не голос создавал успех Любови Петровне в те годы. От природы ей была свойственна удивительная непринужденность и красота движений, природная пластика. Сестра Натальи Глан, Галина Шаховская, впоследствии стала известным балетмейстером – она ставила, например, танцы в фильме «Весна». Она говорила, что Орлова была на эстраде поразительно органична – ее органика совпадала с органикой жанра. Она очень любила эстраду. Орлова много ездила с концертами, а в театре настоящий успех у нее был только в «Периколе». Но поскольку время было новое, всем было трудно, она в 1932 году, когда был голод в стране и все актеры искали себе какую-нибудь дополнительную работу, пела в маленьких концертах перед началом киносеанса. Такой прообраз киножурналов. Она пела в кинотеатре «Арс» – там, где сейчас находится Театр им. Станиславского. И когда она пела там свои миниатюры, к ней за кулисы пришел администратор, а рядом с ним был какой-то молодой человек – удивительной красоты, очень элегантный, в роскошном заграничном костюме, ослепительно улыбавшийся. Он наклонил голову и представился: «Александров!»

Режиссер Григорий Александров искал кого-то на роль в фильме «Веселые ребята». Ему кто-то посоветовал (кто говорит, что Раневская, кто-то – что Юткевич – слухов много), но пришел он специально посмотреть на Орлову, которую до этого видел в «Периколе». Она не вызывала у него никаких эмоций, никаких чувств – просто хорошо поет, хорошо двигается, хорошо танцует. А она влюбилась в него сразу. И потом очень часто говорила: «Я увидела золотоволосого бога». Он был действительно необыкновенно красивый, очень остроумный, музыкальный, играл на гитаре, талантливый, знал языки, рисовал. Когда она познакомилась с ним, она еще не знала, что он был самым близким другом гениального советского режиссера Сергея Эйзенштейна. Эта дружба длилась десять лет. Благодаря Эйзенштейну Александров в те годы выезжал за границу – он был в Америке, Мексике, Голливуде, Париже, Женеве, Берлине… Александров общался с Диснеем, с Чарли Чаплином, обожал Дугласа Фэрбенкса и Мэри Пикфорд. У него была жена – блондинка, очень приятная женщина, актриса Музыкального театра, и маленький сын, которого он назвал Вася, а потом переименовал в Дугласа – в честь Дугласа Фэрбенкса. Так его потом и называли. Александров был на два года моложе Любови Орловой. В Москву он приехал в 1921 году вместе со своим ближайшим другом тех лет Иваном Пырьевым, впоследствии одним из самых известных кинорежиссеров. Потом они стали врагами, не общались – а тогда очень дружили. Они вместе писали и ставили агитки, оба подвизались в Пролеткульте. В 1923 году Пырьев ушел к Мейерхольду, а к Александрову Мейерхольд был равнодушен – и не взял его. В театре Пролеткульта была независимая Передвижная группа во главе с Эйзенштейном. Там был поставлен сенсационный спектакль по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Туда и поступил Александров. Эйзенштейн влюбился в него, он его просто обожал. Тот был очень красив, с дивной фигурой, всегда элегантен – а это было время, когда Эйзенштейн находился на пике своей славы. Именно тогда, в середине 20-х годов, он поставил фильмы «Октябрь», «Стачка», «Старое и новое» и свой гениальный фильм – самый гениальный фильм ХХ века, по мнению теоретиков, – «Броненосец «Потемкин». Десять лет Александров был рядом с ним. Он был участником всех его работ. А потом что-то между ними произошло, и отношения стали портиться. Потом они вообще не общались.