Читаем Пленник стойбища Оемпак полностью

Честно говоря, эта картинная галерея в Зале Голубых Свечей угнетает. На меня, жующего, смотрит целая толпа людей. Не приведи господь сказать об этом Лариске — через полчаса на стенах не останется ни одной репродукции. А без них все-таки было бы пусто.

— Однако пора, Мария, за дело, — говорю я.

— Какое дело? Ты сегодня болен, дела подождут… Хотя бы до завтра.

Я качаю головой:

— Несмотря на все мои отрицательные качества, я всегда был дисциплинированным человеком. За семнадцать лет работы, учти, не получил ни одного выговора.

— Это, наверное, скучно. У меня их было по меньшей мере с десяток.

Она замечает, как я отставляю вилку и смотрю на нее. У меня, наверное, такой вид, будто я собираюсь с духом, чтобы сказать очень длинную, скучную и наставительную речь. Я это, в общем-то, и собирался сделать, но Лариска меня опережает:

— Котенок, не равняй меня с собой. У тебя работа ответственная, потом ты любишь свое дело и не можешь к нему относиться иначе…

— К любому делу надо относиться основательно, — ворчу я. — Нам надо сегодня многое сделать. У меня такое ощущение, что завтра будет снег или пурга. У тебя нет такого ощущения, ведь ты гадалка?

— Не гадалка, а просто моя прабабка была цыганкой, но сны я разгадывать умею. Мне сегодня ночью снилось, будто садила в грядку душицу. А это к хорошей погоде.

— Перемена ветра — это всегда на мороз и пургу. Все дни дул южный. Сегодня северный. Так что готовься, Настасья, к зиме.

Она вздыхает и смотрит на мою руку:

— Ну хорошо, можно руку подвязать на широкой ленте. Но при одном условии: ты наденешь кухлянку, а больную руку под нее. Иначе сгоряча забудешь и схватишься за что-нибудь.

— Согласен.

Через некоторое время я превращаюсь в однорукого человека. Поверх кухлянки Лариска застегивает ремень с пистолетом. Сама берет карабин, рюкзак с инструментами. На ней джинсы, куртка с капюшоном. Стройный юноша, собравшийся на охоту. Я иду следом и думаю некоторое время о ней — потому не замечаю ничего вокруг. Но что-то мешает, какое-то внутреннее напряжение тянет меня оглянуться назад. Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Вот оно что — горизонт. Две дальние и совершенно черные сопки вдруг приблизились, как это бывает, когда переводишь видоискатель на кинокамере. Небо заволоклось оранжевыми зловещими тучами.

— Как красиво! — Лариска слегка приваливается к моему плечу.

Я не умею угадывать погоду, но, наверное, в каждом живом существе находится древний механизм — барометр, который реагирует на происходящие изменения в природе. Мы, люди, просто забыли, как надо читать этот древний барометр внутри нас.

Мы спускаемся ж ручью. На карте он называется речкой Сомнительной. Но это все же ручей, быстрый, извилистый, разлившийся на многочисленные ниточки — рукава. Галечное плато широкое, оно когда-то действительно было ложем стремительной речки. Ручей этот давно не дает мне покоя. Я его слышу, когда просыпаюсь ночью. Ведь звуки, рождаемые им, с незапамятных времен служили первоосновой для сравнения с другими шумами. Приглушенные голоса людей за стеной можно сравнить с шумом ручья, голос любимой — с журчанием звонкого ручейка, музыку — с всплесками бегущего ручья… А с чем сравнить сам шум ручья? С всплесками музыки, с голосом любимой? Но это уже обратная связь, одушевленная мыслью человека. А если бы не было музыки, голоса любимой? Тогда с чем сравнить шум ручья?

— Котенок, только на минутку, — прерывает мои размышления Лариса. — Я еще раз хочу взглянуть на подвеску для Клаудии Кардинале.

Я согласно киваю. Мы идем правее, вдоль ручья, к деревянной люльке, издали напоминающей деревенский колодец. Вначале, когда мы с Ларисой только появились в Бухте Сомнительной, я пошутил и на ее вопрос: «Что это?» — ответил: «Колодец, из которого мы будем брать воду». — «А-а», — сказала она и перевела взгляд на наш будущий дом. А я расхохотался. Какой колодец на вечной мерзлоте, да еще посредине ручья. Здесь я был раньше и знал, что подвеску оставили кинооператоры, с нее они снимали для фильма «Красная палатка» океанские льды. На оранжевых досках осталась четкая надпись: «Красная палатка». На второй день я подвел Лариску к этой достопримечательности и рассказал, как она здесь появилась. У Ларисы было отчего-то подавленное состояние, но в глазах мелькнул интерес, и она быстро опросила: «Как, здесь была Клаудиа Кардинале?» — «Конечно, — ответил я невозмутимо. — Ее поднимали на вертолете и крупным планом снимали на фоне Ледовитого океана».

Лариса была поражена. И, может быть, унылая, пустынная Бухта Сомнительная с той минуты показалась ей миром, отмеченным пребыванием знаменитой артистки, людьми, делающими фильм. Я не стал разрушать возникшее в ней очарование.

За лето один бок подвески ушел в мелкий галечник, и уже с трудом можно было прочитать название.

Лариска заглядывает внутрь, трогает скамью и задумывается. Может быть, ей тоже хочется сниматься в кино и быть такой же знаменитой, как итальянская актриса?

— Пора, — трогаю ее за плечо.

Мы поворачиваем и направляемся к яме с моржатиной, будь она трижды проклята!

Перейти на страницу:

Все книги серии Молодая проза Дальнего Востока

Похожие книги

Шаг влево, шаг вправо
Шаг влево, шаг вправо

Много лет назад бывший следователь Степанов совершил должностное преступление. Добрый поступок, когда он из жалости выгородил беременную соучастницу грабителей в деле о краже раритетов из музея, сейчас «аукнулся» бедой. Двадцать лет пролежали в тайнике у следователя старинные песочные часы и золотой футляр для молитвослова, полученные им в качестве «моральной компенсации» за беспокойство, и вот – сейф взломан, ценности бесследно исчезли… Приглашенная Степановым частный детектив Татьяна Иванова обнаруживает на одном из сайтов в Интернете объявление: некто предлагает купить старинный футляр для молитвенника. Кто же похитил музейные экспонаты из тайника – это и предстоит выяснить Татьяне Ивановой. И, конечно, желательно обнаружить и сами ценности, при этом таким образом, чтобы не пострадала репутация старого следователя…

Марина Серова , Марина С. Серова

Детективы / Проза / Рассказ
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза