Пленники надежды

— Таких, о которых стоило бы говорить? Нет, с сорок четвертого года, когда на нас напали орды Опечанканоу, таких не бывало. То, что произошло между нами и рикахекрианами семь лет назад, не в счет, это были пустяки. Они полностью разбиты как здесь, так и в графстве Аккомак. Правда, выше по течению рек дьявол все еще силен, и до нас то и дело доходят рассказы о том, как краснокожие вырезают тамошних первых поселенцев вместе с их женами и детьми. А за большим водопадом на дальнем западе, в землях монаканов и в краях, простирающихся до Голубых гор — Сатана властвует безраздельно, но здесь, в низинах, все достаточно безопасно. Мы не страшимся дикарей. Хотелось бы мне, чтобы мы могли сказать то же самое про кабальных работников!

— Но чего именно вы опасаетесь от них?

— Трудно сказать, но вот уже год или более, как нами тут владеет какое-то беспокойное чувство. Все дело в этих клятых последователях Кромвеля, которых нам присылают сюда. Видишь ли, после благословенной реставрации власти Его Величества к нам присылают одну шайку бунтовщиков за другой: тут и индепенденты, и магглтониане, и люди пятого царства[17], и угрюмые шотландские пресвитериане — опасные фанатики все до одного! Многие из них сражались против наших в рядах железнобоких

[18], а сейчас обожествляют память этого приспешника дьявола — Старого Нолла. У всех них хорошо подвешен язык, и они мастаки убеждать. Мы по мере сил стараемся их разъединить, приобретая не более пяти-шести этих малых на одну плантацию, и мы в верхней палате нашей Законодательной ассамблеи, Государственном совете, понимаем, что они — это опасная закваска. Если, упаси Бог, тут начнется смута, именно они и станут зачинщиками и разрушителями существующего порядка. А тут еще и другие преступники: разбойники с большой дороги, поддельщики документов, карманники и уличные грабители, от заботы о которых мы также освобождаем правительство Его Величества. Этих каналий тут немного, но каждый из них — это чумной очаг, заражающий более честных малых. Рабы — кроме, разумеется, мулатов из испанских и португальских владений в Вест-Индии, которые все сущие дьяволы, — недостаточно сообразительны, чтобы плести заговоры, но случись бунт, они превратятся в демонов, спущенных с цепи.

— Хорошенькое дельце!

— О, все отнюдь не так серьезно. Просто мы, мужи, управляющие нашей колонией, должны учитывать все возможные варианты развития событий, какими бы неприятными они ни были. Лично я вовсе не считаю эту опасность неотвратимой, а многие члены Государственного совета и палаты представителей и почти все остальные вообще полагают, что такой опасности нет совсем. В прошлом году мы приняли более жесткие законы о кабальных работниках и слугах и с их помощью, а также с помощью большинства кабальных работников, которые в основном люди честные, покорные и понимающие свою выгоду, рассчитываем усмирить строптивый элемент.

— А что вы намерены делать с заключенными, которых привезли нынче утром?

— Буду использовать их на табачных полях, поскольку сейчас все работники должны заниматься прополкой и удалением боковых побегов, а затем отправлю всех трех валить лес. Я велел Вудсону привести их ко мне нынче во второй половине дня, после того как они получат приличное платье. Имея дело с этими негодяями, я всегда начинаю с того, что делаю им внушение. Это избавляет нас от лишних хлопот.

— А от них бывает много хлопот?

— Только не на моей плантации. Вудсон и Хейнс — отличные надсмотрщики.

Плантатор набил свою трубку новым табаком, запалил его, высекши огнивом огонь, и откинувшись на спинку кресла в облаках ароматного дыма, позволил своим векам опуститься, а разуму — предаться приятным мыслям ни о чем.

Сэр Чарльз отпил свой херес, поправил свои кружевные манжеты и снова принялся читать. Но в такой день приедались даже забавные приключения пресвитерианского рыцаря Гудибраса, над которыми хохотал весь Лондон, и молодой дворянин, вяло перевернув пару страниц, положил книгу на колени, закрыл глаза и также начал витать в облаках.

Из оцепенения его вывел звук шагов, приближающихся по ракушечной дорожке, которая огибала дом, и скрипучий голос надсмотрщика.

— А вот и ваши многообещающие покупки, сэр, — лениво произнес он.

Надсмотрщик обогнул угол дома и подошел к террасе; за ним следовали трое осужденных преступников. Он снял шляпу перед двумя дворянами, затем повернулся к своим подопечным.

— Встаньте в ряд, собаки, и поклонитесь его чести!

Первый малый, тот, у которого были длинный нос и подергивающиеся губы, сладко улыбнулся и поклонился так низко, что его длинные сальные волосы почти коснулись ступенек, второй, со свирепой физиономией, ответил злобным кивком, а третий, с лицом столь же бесстрастным, как и у сэра Чарльза, отвесил чинный поклон и застыл, сложив руки на груда и глядя спокойно и учтиво.

Плантатор поднялся с кресла, подошел к краю крыльца; рослый, дородный, он сейчас стоял выше тех, кто находился у подножия ступенек террасы, точно так же, как был выше их и по своему положению.