Пленники острова Стримов

– Молодец! – Михалыч уже несколько минут тряс мою руку. – Выражаю тебе благодарность и все такое. Здорово! Снайпер! Да, теперь они не скоро оправятся, – он посмотрел на мое растерянное лицо, отвел меня в сторону и шепотом добавил: – Нормально все Серега! Ты не бери близко к сердцу, все-таки это война, если не ты их, то они тебя. Просто забудь, верь в то, что ты все делаешь правильно, а если вдруг нахлынут сомнения – подойди ко мне, я всегда готов их развеять…

Шеф оказался прав во всем. Действительно, пираты до поздней ночи не решались показаться на пляже, и да, мне было чуточку не по себе. Все-таки я человек сугубо гражданский, да еще и мирный. Кроме того, осознавать, что один твой выстрел стал причиной мучений доброго десятка людей, а может даже причиной смерти нескольких из них – далеко не лучшее ощущение из доступных человеку.

Зато ночь прошла спокойно. Настолько, что мне даже удалось выспаться.

Лишь только солнце поднялось настолько высоко, что перестало слепить нас, спрятавшихся под защитой бетонных сооружений, вдали, на линии соединяющей океан земной с океаном небесным, показался столб густого черного дыма. В бинокль дым стал понятнее, в его нижней части проявился хищный силуэт корабля, полным ходом спешащего к острову.

Первой дым заметила Консуэла. Утром, смешно ковыляя на толстой повязке, она зашла в переданный под мое «командование» северный дот. Зашла, озарив его улыбкой, что сродни солнечному свету. Сдержанно поздоровалась с Витькой и молодым матросом, подошла ко мне, протянула руку, улыбнулась и бросилась на шею. Обняла, зашептала что-то, такое приятное, такое непонятное…

Вдруг она отстранилась, ее взор застыл на одной из бойниц. Она улыбнулась еще шире и захлопала в ладоши. К нам спешит помощь…

Быстро убедившись в том, что и так не вызывало сомнений, я подхватил девушку на руки (так она скоро и привыкнет…), помчался в тоннель, в южный дот, радовать Михалыча и компанию.

Хоть я и спешил, пока мы прибежали, новость уже перестала быть новостью. К тому же не только для нас «хороших».

Ситуация на пляже кардинально изменилась. Там, прижимаясь к кромке леса, кучками стояли пираты. И без того пестрая компания стала гораздо живописнее – многих украшали свежие повязки, один опирался на импровизированный костыль – рогатину из свежесрезанной ветки.

Но это еще не все, двигаясь вдоль узкой полоски песка, в направлении входа в дот, медленно шел наш старый знакомый Отто. Один. Он размахивал белым носовым платком и трусливо оглядывался. Так сразу и не скажешь, кого он больше боится, нас или своих же подчиненных.

Парламентер остановился в нескольких метрах от двери, прокашлялся, прокричал несколько слов.

– Ты смотри, он поговорить хочет, – равнодушно пожал плечами Михалыч, – кто бы мог подумать! Эх, это все мое воспитание. Не трогаю я тех, кто под белым флагом ходит. Вот не размахивай он своей тряпкой, уж я бы тогда с ним поговорил! Ладно, послушаем, узнаем, чего ему надобно…

Начался длинный и скучный разговор. Правда, скучно было только нам, не сведущим в немецком языке. Я даже немного пожалел, что Витька остался в другом доте, он бы перевел, хотя что-то мне подсказывало, что Отто не скажет ничего нового.

Консуэла прижалась ко мне и принялась что-то шептать. Мне показалось, что она понимала суть разговора, более того, пыталась мне переводить, только что толку! Мне хоть по-немецки, хоть по-испански. Хотя, может все не так? Может и не переводила она ничего, а просто говорила, рассказывала что-то, она ведь любит говорить, также сильно, как я ее слушать. Такая вот получается идиллия. А что, по сути своей разговор это не только обмен мнениями, это и обмен эмоциями, а эмоции, какими бы они ни были, в переводе не нуждаются.

Скоро девушку забрали, увели в «лазарет» на перевязку. А я как-то устал. Разом. Честное слово, даже зевать начал. Чтобы взбодриться взял бинокль у одного из матросов, внимательнее вгляделся в очертания приближающегося корабля. Надо же, как быстро он идет. Наверняка капитан перестраховался, говоря о двух днях пути, а может просто «форсаж» включил, как он там называется у моряков…

Что-то громко звякнуло. Что-то явно металлическое ударилось о сталь двери. Михалыч громко выругался, обернулся, схватил автомат, выставил ствол в щель, выпустил весь магазин. Снова выругался, только еще эмоциональнее.

– Нет, ну вы это видели! Парламентер называется!

– А что случилось? Чего он хотел? – я с трудом оторвал взгляд от приближающегося корабля и повернулся к шефу.