Пленники острова Стримов

В общем и целом хижина мне понравилась. Примерно такую я изображал на уроках рисования, давно когда-то, в школе. Помню, «тройку» получил. Учитель сказал, что у моей избушки крыша неправильная, слишком кривая! Вот привезти бы его сюда, да пусть мне оценку исправляет!

Интерьер отлично дополнял то, что виделось снаружи. Из мебели – лежаки. Три штуки. Можно сказать, кровати вот только низкие и без спинок. Какой-то местный умелец нарезал бамбуковых прутьев (вот же универсальный материал!) да собрал из них прямоугольный постамент, на котором отлично помещался спальный мешок. Не обошлось и без стола. Небольшая круглая столешница на ножках, правда, их высота сантиметров двадцать. Сразу ясно, что табуретки проектом не предусмотрены. Зато были циновки. Плетеные не знаю из чего коврики с незатейливым орнаментом, сплошь состоящим из квадратов и треугольников. Такая уютная картинка, что сразу представилось, как мы «чаек» попиваем, втроем…

– Слушай, Вить, а кто третий? Смотрю жилье у нас трехместное.

– А, Димка. Ну, это если мы его увидим когда-нибудь…

– Как это?

– Да вот так. Это еще один эксперт. Историк он, большой специалист по второй мировой в части азиатского театра военных действий, а еще он диггер, самый, что называется настоящий. Чуть больше двух недель тому назад прибыл, так за все это время лишь трижды из-под земли выбирался, да и то исключительно для того, чтоб запасы пополнить. Вот же энтузиаст! Начал с того, что доты исследовал, те, которые на берегу. Чуть не собственноручно разобрал многотонные завалы. Обнаружил двери, за ними ходы, проходы какие-то, комнаты. Все звал меня спуститься, поглядеть. Но, увольте, это точно не для меня. Ощущение нескольких метров земли над головой, это не мое. Его же хлебом не корми, дай в яму какую-нибудь залезть. Вот и сейчас там, карту подземного лабиринта составляет…

– Здорово, надо будет и себе посмотреть, что там, под островом творится!

– Как хочешь, но это без меня. Я такой товарищ, для которого хуже замкнутого пространства, да многометровой толщи грунта над головой мало что найдется… – он загадочно улыбнулся. – Ну, что ты думаешь касательно новоселья? Отметим? По чуть-чуть…

– Когда это я отказывался! Наливай, а заодно поведай мне, как это ты умудрился так удачно пристроиться?

Глава 6

Первые впечатления

Утро выдалось нелегким и дело не только в национальном празднике «новоселье» и ожидаемых его последствиях. Просто началось оно слишком громко. С шума началось, да такого, что способствует пробуждению, попутно задавливая настроение. Крик. Громкий крик, нарастающий, оглушающий, он действовал не хуже ненавистного будильника, бурным потоком вливаясь в мое все еще сонное сознание. С каждым мгновением громкость отвратительных звуков увеличивалась, казалось, еще немного и они заполнят не только мою несчастную голову и наше скромное жилище, но и распространятся по всему островку, а там поглотят и весь окружающий мир. Допустить подобного безобразия я попросту не мог, но и противопоставить шуму было нечего. Не спасали от него ни мягкая ткань спального мешка натянутая на голову, ни пальцы, фаланги которых проникли глубоко в уши, чуть не касаясь барабанных перепонок. Следовало предпринять что-то решительное, серьезное, кардинальное. Надо было взять себя в руки, собрать волю в кулак, обнаружить источник шума, задавить его, заставить замолчать. Надо было, но для этого пришлось бы открыть глаза, а вот к такому подвигу я готов не был.

В одно мгновение шум затих. Резко, разом, будто кто выключил. Это подействовало, но не успокаивающе. Ощутив столь желанное, а оттого очень даже подозрительное изменение, я непроизвольно напрягся, приоткрыл один глаз. Мигнул ним, раз, еще раз. Слегка повернул голову. Попытался понять, что именно вижу, напряг ленивое соображение, оно кое-как заработало. Скрипя и сопротивляясь, не желающий просыпаться разум принялся анализировать размытую картину. Пыхтел он, медленно соображая, казалось, еще совсем немного, всего одно усилие и я получу хоть какой-нибудь результат, но нет, мыслительный процесс зашел в тупик.

Коллапс мыслей тут-таки задавил остатки настроения, ему содействовали перемены.

Шум возвратился, только это был совершенно иной шум. Изменился он. Он уже не был сплошной лавиной неразборчивых звуков, витающих вокруг меня, он разбился на множество отдельных голосов. Разных голосов, с разными интонациями, разными эмоциям, одно их объединяло – как ни старайся, а не понять ни слова…

Перемена не порадовала, наоборот, пришло осознание очевидного факта – это закончится не скоро. Шум людских масс сам собой не проходит. Люди, это такие существа, что раз начали кричать то это надолго.