Пленники тайги

— Вертолет потом сюда вернулся? — спросил Семен. Чай в его кружке остался нетронутым, геолог по новому воспринимал все происходившее с ним, как бы с другой стороны.

— Нет, — отрицательно мотнул головой механик. — Они полетели на юго-запад, с дозаправкой в Качуране. Это было заранее оговорено. Потом непогода навалилась, вертолет застрял в Красноярске еще на две недели, как раз до конца командировки.

Когда я туда же прилетел Саньки уже в живых не было, из Енисея выловили, а Матвей Абрамов лежал в больнице с побоями. Все это мне он уже перед отлетом рассказывал, на Волгу он с семьей перебрался. Его понять можно, трое детей, жена больная…

— А кто эти трое? Откуда они, не знаешь? — с надеждой в голосе спросил Семен.

Мазур пожал плечами.

— Кто его знает… хотя!.. Как раз мы с Матвеем его дембиль обмывали, расчет он получил. Подпил он хорошо, ну и рассказал мне вот то что я тебе сейчас рассказал. Все это было в баре Красноярского аэропорта, в Емельяново. А тут как раз это самый заходит, здоровый. Я же его тоже вот тут, в Тучаре видел. Здесь, — он снова ткнул себя пальцем в левую скулу, здоровущий такой шрам, розовый еще. Но язык ты ему, похоже, напрочь отстрелил. С барменом он только жестами объяснялся, пальцами тыкал, да мычал как теленок. Злился ешь что бармен не понимает его, побагровел аж весь. Матвей перепугался, язык прикусил, но бугай этот на него ноль внимания, даже не глянул в его сторону. Высосал пузырь «Смирновской», еще один с собой взял, и пошел. Мы тоже как раз уходить собрались. Смотрим — он прямиком к стойке регистрации рейса на Москву.

— На Москву значит? — переспросил Астахов тяжело вздыхая. Потом поблагодарил своего собеседника. — Ну что ж, спасибо и на этом.

Когда Астахов оделся поднялся с кровати и хозяин дома, накинув прямо на майку старую летную куртку, вышел провожать.

— Куда теперь пойдешь? — спросил он геолога.

— В милицию надо бы сходить. Тут у вас какой-то Степанов есть.

— Имеется, рыжий змей! — Сморщившись подтвердил Мазур. От полноты чувств он даже сплюнул на землю. — Вчера только полчаса мне мораль читал: «Бросай пить, Степан, ты еще молодой»!.. Э — э!

— А в самом деле, чего же ты так? Завязал бы, а?

Вертолетчик скривился, поежился под свежим весенним ветром, потом все-же ответил.

— Жизнь, cука, загнала в угол. Все как-то наперекосяк… С женой развелся, жилье потерял… потом работу… Подохну, видно здесь, — Затем он как-то без перехода вернулся к проблемам Астахова. — На Аял тебе надо, там все вершки — корешки этой истории.

Странно, но примерно через час эти же слова спившегося механика повторил ег главный недруг, лейтенант Степанов. Он и в самом деле оказался рыжий, только с возрастом седина перемешалась с рыжиной, изрядно разбавив огненных красок в шевелюре милиционера. На вид ему было лет пятьдесят, высокий, под два метра ростом, мощного телосложения, но без лишнего жира. Степанов оказалсяучастковым еще старой закваски, не только страж порядка, но и знаток тайги, охотник, а так же строгий, но справедливый «дядя Володя» для всей своей буйной паствы. В Тучаре он жил уже более тридцати лет, и весьма настороженно встрети появление нового человека в своей таежной вотчине. Но привет, переданный Астаховым от Майгачи, растопил лед недоверия в его бледно-голубых глазах.

— Как он там, на охоту-то еще ходит? — спросил он, расплываясь в улыбке.

— А то! Этой зимой двух лосей взял.

— Хороший старик, я его уже лет тридцать знаю. Таких как он мало осталось, настоящий знаток тайги, следопыт. В шестьдесят девятом мы с ним целый месяц по тайге за одним живоглотом мотались. Санька Акулов, тварь страшная, убийца, людоед. Он через тайгу к крупным городам рвался. Пока шел, двух своих подельников по побегу на мясо пустил.

— Поймали? — спросил геолог, с благодарностью принимая из рук милиционера стакан крепкого, до дегтярной черноты чая.

— Пристрелить пришлось. Он к эвенкскому стойбищу вышел, опередил нас, двоих убил. Тут мы подошли. Он девушке одной нож к горлу приставил. «Не подходи, сержант!» — кричит мне, — «А то я убью ее!» Тут Майгачи его и пристрелил, в глаз, как белку. А девчушка та дочерью старика оказалась, представляешь?

«Это ведь мать Майки», — мелькнула мысль у Семена. А участковый продолжал свой рассказ.

— Я за это дело медаль получил, а надо было бы ее Майгачи дать. Без него я бы тогда пропал в тайге, меня ведь тогда только-только из родного Воронежа сюда прислали. Как говорили — года на два, максимум три. А я вот как-то присох к этим местам, уже и на дембиль пора, а уезжать неохота.

Допив чай и закончив предварительные церемонии оба собеседника перешли к делу. Долгий рассказ геолога Степанов слушал молча, не отрывая взгляд от лица Астахова. Когда тот кончил, лейтенант рывком поднялся со стула и, открыв большой железный шкаф, принялся ожесточенно разгребать складированные та бумаги.