Пленница

– И насчет меня и Матвея Гавриловича. Вы многого не знаете, оттого не можете ничего утверждать. Поэтому впредь прошу вас не говорить на эти темы с детьми и не изводить их своими гнусными догадками! Иначе мне придется все рассказать Матвею Гавриловичу!

– Что это вы себя здесь хозяйкой почувствовали, как я погляжу? – ощетинилась Ольга.

Варя тут же вспомнила все навыки холодного высокомерного поведения, выученного ею еще с детства, и прочеканила:

– Матвей Гаврилович сам просил меня остаться. Помочь ему с детьми. А вам, насколько я осведомлена, ваш отец велел сюда приехать. Так что я не думаю, что, враждуя со мной, вы надолго останетесь в этом доме, Ольга Афанасьева.

– Ишь ты, какая смелая! Что, думаешь, Матвея окрутила, так он на твою сторону встанет?

– Это что еще за разговоры? – вдруг раздался недовольный голос из коридора, и в открытые двери вошел Твердышев. Он отчетливо услышал последнюю фразу Ольги и, угрожающе посмотрев на нее, добавил: – Варвару Дмитриевну просил остаться в своем доме я. И не потерплю, чтобы здесь обращались к ней в неуважительном тоне! Вы поняли меня, Ольга?

Та открыла рот, видимо, собираясь высказать свое очередное недовольство, но не решилась, побледнев под мрачным взором Твердышева, и лишь тихо пробубнила что-то себе под нос.

– Я не слышу вашего ответа, – произнес холодно Твердышев.

– Поняла, – сникла Ольга и быстро направилась в открытую дверь столовой.

Твердышев и Варя остались одни, и девушка, устало вздохнув, устремила на Матвея несчастный настойчивый взгляд.

– Зачем Ольга Афанасьевна живет с нами? – поинтересовалась она.

– Вам же, Варенька, тяжело за домом одной смотреть и с детьми еще возиться.

– Вот еще новость! – обиделась она. – Машутка и Танюша мне не в тягость.

– Да и зачем вам присматривать за ними? Не родные они вам. К чему вам эти хлопоты? Собой занимайтесь. Хотите, завтра велю Егору с вами в Красноуфимск за покупками съездить? Купите себе новых платьев?

– Вы разве не видите, что своими словами она заставляет детей страдать? – спросила Варя, делая вид, что не услышала последней фразы Твердышева.

Он приблизился к ней и проворковал:

– Да что вы все о детях. О ком другом бы подумали лучше…

Она вскинула на него глаза и тут же подтвердила свою догадку.

– О вас, что ли? – ехидно осведомилась она.

– Хоть бы и обо мне, – произнес он грудным голосом и приблизился к ней вплотную. – А может, девочек вообще с Ольгой к деду отправить пожить? И нам мешать не будут.

Варя опешила и нахмурилась.

– Не надо так говорить. Дети никому не мешают, – возмущенно заметила она. – И я не позволю вам выбросить их из дому, словно котят, которые вам стали не нужны.

– Ну, хорошо, хорошо, не сердитесь, Варвара Дмитриевна, – более мягко ответил Матвей. – Не хотите, чтобы они уезжали, пусть с нами живут.

Она отвернулась от него, облегченно вздохнув. Чтобы избавиться от опасной близости Твердышева, Варя отошла от него и, присев за небольшой столик, взяла вязание. Она слышала, как он подошел к ней сзади, и вздрогнула, когда Матвей ласково, едва касаясь, провел ладонью по ее волосам, закрученным в затейливый большой узел на затылке. Он склонился над ней, и его ладони осторожно сжали ее плечи. Когда же ощутила его губы на своей щеке, она возмутилась:

– Не надо так!

Ее фраза не остановила Твердышева, и его руки обвили ее стан.

– Ягодка моя сладкая, – прошептал он хрипло, и его губы прильнули к ее коже за ушком.

– Вы же обещали, – нервно сказала Варенька, бросив на прежнее место вязание.

Она проворно высвободилась из кольца его настойчивых рук и встала.

– Обещал. А теперь мочи больше нет издали смотреть.

Обернувшись к нему, она воскликнула:

– Арина умерла три недели назад. Неужели вас ничего не трогает?

– Что это вы совестить меня вздумали, Варвара Дмитриевна? – заметил Матвей, помрачнев. Он подошел к ней и, властно приподняв ее за подбородок рукой, заставил смотреть на себя. – Арина была мне хорошей женой. Только не любил я ее. А вас люблю, сильно люблю, оттого и терпеть нет больше сил, – он ласково, едва касаясь, провел по ее волосам ладонью. – Иван Петрович рассказал мне, что вы ребеночка ждете, – тихо произнес он. Настойчиво притянув голову девушки к своей груди, Матвей ласково запустил ладонь в ее собранные волосы и начал ласкать ее затылок пальцами. – Я очень рад…

Опешив, Варя закусила до крови губу. Она не понимала, отчего все эти люди, которые окружали их, из кожи вон лезли, чтобы угодить этому невозможному Твердышеву. Зачем лекарь рассказал ему о ее беременности, ведь она просила его молчать об этом. Варя вновь высвободилась из объятий мужчины и отошла в сторону, не желая говорить с ним на эту тему. Она плюхнулась на диванчик, что стоял рядом, и обреченно опустила голову. Быстро подойдя к ней, Матвей присел на корточки рядом.

– Посмотрите на меня, Варенька, – ласково велел он. Варя подняла голову, и его глаза оказались как раз на уровне ее глаз. Она видела его темный горящий взгляд, который пожирал ее своим зеленым светом. – Я уже договорился о венчании через месяц, – словно приговор произнес Твердышев.