Пленница его желаний (СИ)

Губы папы стали мелко дрожать, издавая еле слышные звуки, а глаза всего на миллиметр приоткрылись, отчего отец застонал и закрыл их обратно. Подбежав к окну, расшторила их и направилась к выключателю, чтобы выключить свет. Дневной свет был не так резок, как искусственный, и это должно позволить папе раскрыть глаза.

— Тише-тише, — попросила папу и поднесла к его губам смоченную тряпочку, чтобы намочить их. — Лежи! Тебе нельзя двигаться! Можешь открыть глаза.

— Катя, — простонал он, не открывая глаз.

— Мама тоже скоро придёт в себя. Отдохни, прошу. Тебе нельзя сейчас ничего делать, — продолжаю настаивать. — Её должны начать выводить из комы совсем скоро.

— Катя, — повторил он.

— С мамой всё хорошо, — вновь ответила. — Врач сказал, что в отличие от тебя, ей повезло и нет открытых переломов.

Взяв кружку с водой, что лежала на тумбе, стала с ложечки поить папу, приводя его голос в порядок. После четвёртой он несильно открыл глаза и наконец взглянул на меня, приподняв уголки губ при моём виде. Я улыбнулась ему в ответ самой счастливой улыбкой.

А зачем грустить? В моей жизни всё несказанно прекрасно. Родители живы, хоть временно нездоровы. У меня любимый любящий муж. И скоро родятся мои малыши. Надеюсь, что это будут девочки, или хотя бы один из малышек девочка.

— Что произошло? — задет вопрос папа, приведя голос в нормальное состояние, хоть он слегка срывается на половине фразы.

— Не говори, прошу. Ты молчи, а я буду рассказывать. — папа кивает и послушно открывает рот для ещё одной ложечки воды. — Твой враги захотели тебе навредить и когда вы ехали домой, то вас подрезали. Вы с мамой больше двух месяцев в больнице лежите. С Яном и Ларой всё хорошо. Ян сейчас с мамой, нужно уладить кое-какие вопросы с её врачом, а Лара у своего папы вместе с детьми.

— А ты? — спрашивает папа.

— А я… — смущённо отпускаю взгляд в пол, не зная, можно ли папе рассказывать о моих переменах в жизни. Врач сказал меньше волнений. — Я в порядке. Братья Айдаровы мне помогли.

— Мила, — слышу своё имя и оборачиваюсь на приоткрытую дверь, наткнувшись на Германа, смотрящего на нас со скрещёнными руками. — Твоя мама очнулась.

— Уже? — удивлённо спрашиваю, взглянув на часы. В последнее время совсем нет чувства времени. Всегда опаздываю и торможу. — Врач сказал, что она дольше будет просыпаться, — произношу, возвращая внимание мужу. — Папа тоже пришёл в себя, — показываю на него пальцем.

— С возвращением, Прохор, — приветствует моего отчима Герман, направившись к его кровати, чтобы пожать руку. Подойдя, протягивает руку, и папа поднимает свою дрожащую, ослабшую ладонь, но у него не хватает сил, чтобы ответить на рукопожатие, поэтому Герман подхватывает его руку и сам пожимает. — Теряешь хватку? — подшучивает. — Ничего, зато твой сын за время твоей болезни её обрёл. Хорошо, когда есть тот, кто даст тебе расслабиться.

— Спасибо, что не остался с моей семьёй, пока я прохлаждался, — отвечает отчим, ни капли не оскорбившись словами моего мужа.

— Рад, что ты снова с нами, — в свою очередь, отвечает Герман, а после оборачивается ко мне. — Мила, пойдём. Твоя мать хочет тебя видеть. У неё истерика началась, когда она тебя не увидела.

— Да-да, конечно! Пап, извини! — вскакиваю, решаясь чуть ли не бегом отправится к маме, но вспомнив о своём положении и риску потерять одного из малышей, мысленно успокаиваюсь и не даю себе совершать резких движений. — Я вернусь, просто мама… она… ты же её знаешь.

— Конечно. Передай ей, что я её люблю, — просит пап, грустно улыбнувшись. — Извинения я у неё сам попрошу.

— Я договорюсь, чтобы их в одну палату заселили, — оповещает нас Герман, приближаясь ко мне. — Здесь такое не практикуют, если пациенты разных полов, но думаю, у меня получится их уговорить, — останавливается около меня.

— Да… Пожалуйста, поговори с врачами, — хватаю его за руку, счастливая от его предложения. — Так папа не будет переживать за маму, а мама за него. А я за них. Да, и навещать их так легче, — счастливо улыбаясь.

— Позже это обсудим, — обращается взгляд на моего отца, лишь бы не смотреть сейчас на меня.

Не поняла… что это значит?

— Что? — хмурюсь, глядя на мужа, который возвращает своё внимание на моё лицо. — Ты же сказал, что поговоришь… Что здесь обсуждать?

— Другое, — бросает быстрый взгляд на папу, а после продолжает. — Послезавтра мы летим в Испанию.

— Что? — хрипит папа. — Испания?

Что? Нет! Они ведь только пришли в себя и теперь я как никогда раньше нужна родителям. Мама не справится одна с папой. Ей ведь тоже надо восстанавливаться.

— Герман, врач сказал, что его пока рано волновать, — восклицаю, смотря то на папу, то на Айдарова. — Зачем ты так? Мы могли позже это обсудить.

— Мила, — прокашливается папа. — Что происходит?

Закусываю губу, не решаясь ответить на вопрос, разволновать папу и тем более разгневать, поэтому, когда всё же решаюсь вымолвить ответ, некоторое скрываю.