Пленница медведя (СИ)

— Я не терплю тебя, — прорычал, раздувая ноздри.

— Нет? — вздернула брови.

— Нет.

Немало. Но теперь уйти захотелось еще больше.

— Есть идеи, как долго ты меня будешь «не терпеть»? — Я взялась за бокал.

— Нет.

Я отвернулась к камину, раздумывая. Домой не вернусь. Не знаю почему, но мне стало очевидно, что эти компромиссы с отцом мне больше не нужны. Как только расстанемся с Медведем, опустошу свой счет, если папаша его еще не заблокировал, и уеду в Смиртон. Плевать на судимость, что мне пришьет отец. Попробую пробиться там…

— Медведь, — встрепенулась я, — а ты можешь сделать так, чтобы мой счет больше не был подвластен отцу?

Я только тут осознала, что он все это время ввинчивался в меня непонятным взглядом.

— Могу. — Его голос прозвучал глухо.

— Было бы круто, — заставила себя улыбнуться.

Когда все закончится, начнется новая жизнь.

Он снова промолчал, отводя взгляд. А мне показалось, что я приняла правильное решение. Почему я не сделала этого раньше? Интоксикация высшим обществом? Надо было выехать в лес и глотнуть кислорода, чтобы в голове прояснилось? Похоже.

Но главным компонентом моего детокса был, безусловно, хозяин этой берлоги… что бы он там себе ни думал.

22

* * *

Я сжимал зубы с такой силой, что могли бы — раскрошились. От прозрения хотелось ослепнуть. Я попал настолько точно, будто сам планировал все, что привело ко мне Дану.

Чтобы доломать то, что не сломали другие.

Отец заклеймил собственного ребенка имплантом, говорящим ей только одно — не даст второго шанса заслужить его доверие, которое она не оправдала. И я теперь добиваю ее по самому тонкому — трахаю, не заботясь о беременности.

Ирония. Я зверь и не могу по-другому. Я умираю… и тащу ее за собой.

— Дана, — повернулся к ней, тяжело сглатывая. Вот и как мне сейчас это сказать? Но я как-то смог выдавить: — Давай я отвезу тебя домой…

— Нет, — снова даже не задумалась и не встрепенулась. — Но можешь меня отвезти в Деймондбон. — Она перевела на меня блестящий взгляд. — Если хочешь.

— Не хочу. Но так нельзя.

Она вдруг прыснула смехом, прикрывая губы ладонью, правда, я не смог сразу понял — плачет или смеется.

— Ты неправильный, Медведь, — просмеялась она. — Ты очень неправильный.

Я снова чувствовал, как скрежещет моя интеллектуальная система в башке, пытаясь понять ее.

— Почему? — сузил глаза. Невыносимо хотелось уже усадить ее к себе на колени, но все это снова будет значить черт-те что…

— Скажи, ты из себя строишь мудака, чтобы за тобой охоту не начали?

— Какую охоту? — прорычал.

— Ну ты посмотри на себя, Медведь! — рассмеялась она, а я покосился на ее пустой бокал и почти полную тарелку. — Ты меня кормишь, спасаешь, греешь, лечишь, но хочешь казаться козлом… Ты мужчина, Медведь. Настоящий.

— Ничего такого нет в том, что я делаю, Дана.

— Ну для тебя-то да, — протянула мне бокал. — Хочу за тебя выпить.

— Доешь сначала. — Я поднялся и обернулся на двери как раз в тот момент, когда раздался нервный стук. Дана замерла, а я медленно поставил бокал и дал ей знак молчать. То, что не услышал, как подъехала машина — странно. А фары отчетливо горели за деревьями.

— Сезар! — послышался мужской голос. — Сезар, открой!

Дана затихла мышью в уголке дивана, а я направился к дверям. Голос был незнаком, но интонация говорила о многом. И, кажется, я знал, кто это и зачем я понадобился.

На пороге стоял мужчина. Человек. На лице — полный спектр отчаяния и решительности пойти на любые меры. Невысокий, одет удобно, оружием не пахнет.

— Дональд Минс, помнишь? — дышал он часто, вцепившись в меня взглядом.

— Проходи, — посторонился я.

— Прости, что я так, — обернулся он, едва сделав пару шагов внутрь. Дану не заметил, да и не смотрел вокруг. — Сезар, прошу, помоги… Ты не ответил на письмо, и я приехал, но дом был пуст…

Я получил его письмо месяц назад, но в силу обстоятельств мне было не до него. Суть была страшная, как и у многих подобных просьб…

— …Сезар, я заплачу любые деньги, какие скажешь… Лили уже месяц у них… — Нервы мужчины предсказуемо сдали, и он начал запинаться, пытаясь протолкнуть ком в горле. — Я сам пробовал…

Я видел тянувшийся из-под рукава футболки кривой шрам.

— …Сезар, я знаю — ты один из немногих, кто может ее вытащить…

Я стоял и смотрел на него, ожидая окончания потока отчаяния.

— Я больше не могу, — ответил спокойно.

Повисла тишина. Мужчина окаменел, округлив глаза, оглушенный моими словами, но тут от дивана шагнула Дана, и Дональд повернул к ней голову.

— Здравствуйте, — обняла она себя, замерев на границе гостиной и кухни. А я шагнул к ней, повинуясь порыву, и притянул к себе в руки, отгораживая ее от двери. Не знаю, что меня дернуло. Я не думал. Дана тоже — обхватила мои руки у себя на талии, и вжалась в меня спиной.

— Сезар, — моргнул Дональд, прохрипев. — Ну ты же должен тогда меня понять…

— Я не могу, Дональд, — повторил тверже. — Я вне игры. Больше. Мне жаль.

Мужчина отвернулся, и я видел — сломался внутри. Он еще долго не сможет ехать за рулем.

— Подожди, — окликнул его, — провожу.