Пленница Зверя

Зверь как-то странно смотрит на сидящего рядом мужчину, потом переводит взгляд на меня, точно размышляет, стоит ли уезжать.

– Пальцем не трогать, понял? – мужчина сверлит друга взглядом. Не понимаю, почему так боится оставлять меня с Бакиром. Он уже ни раз показал, что ему можно доверять. К тому же, мне более или менее комфортно в его обществе.

– Я скоро, – Даян поднимается со своего места, и укладывает руку мне на щеку. Гладит.

Он уходит. Садится в автомобиль и быстро удаляется в неизвестном мне направлении.

Я провожаю его машину взглядом. Не знаю зачем смотрю, но не могу оторваться. Слежу за автомобилем до тех пор, пока он не скрывается за поворотом.

Но как только машина исчезает из виду, за углом происходит мощный взрыв. На перекрёсток вылетает колесо и раскрученная дверь, подтверждая, что взорвался именно внедорожник Даяна.

В ушах появляется гул. Окружающая обстановка замирает. Просто перестает существовать для меня.

– Нееет! – кричу я, разрывая горло. – Нееет!

Подступающую истерику невозможно контролировать. Она сильнее. Она рвет изнутри и клокочет так сильно, что я сама хочу умереть.

Хочу выбежать из кафе. Я должна помочь ему, если это еще возможно. Я не могу его потерять. Не могу потерять! Нет! Не так! Не сейчас!

Чьи-то крепкие руки хватают меня сзади. Зажимают. Не дают двинуться с места.

– Пусти! Пусти! – кричу я. – Даяяян!

Я не могу поверить в то, что случилось. Пинаюсь и лягаюсь в попытках выбраться. Кричу и плачу до тех пор, пока силы не покидают тело.

– Все, все, – Бакир прижимает меня к себе успокаивая.

Мы сидим на полу в кафе практически в одиночестве. Я сотрясаюсь в немых рыданиях, а он просто держит меня, просто не выпускает, просто обнимает своими здоровенными ручищами.

– Я не могу тебя потерять… – обессилено шепчу я. – Ты не можешь просто так оставить! Не можешь умереть! Не можешь…

Бакир помогает мне подняться с пола.

Соображаю я плохо. До сих пор не слышу ничего вокруг и, кажется, полностью выпадаю из реальности.

– … поняла меня? – спрашивает Бакир, а я киваю. Отвечаю согласием на вопрос, который даже не услышала. Мне плевать. Пусть делает, что хочет.

Мужчина помогает мне забраться в машину и пристегивает. Сам садится за руль, и мы уезжаем в неизвестном направлении. Я не знаю куда, и не хочу спрашивать. Неважно… Это неважно…

Не знаю сколько времени мы проводим в дороге, но я засыпаю. Опустошенная истерикой, проваливаюсь в сон, просто прикрыв глаза.

Они горят и режут. В висках пульсирует невыносимая боль. Адская даже. Кажется, что череп вот-вот взорвется. Пусть. Пусть так и будет.

Яркий солнечный день сменяется унылым серым ненастьем.

Дождь сначала просто накрапывает, а потом обрушивается на нас мощным летним ливнем.

Проезжая обрывки лесополосы, мы проходим стороной какой-то небольшой город. Он мне незнаком, но точно находится достаточно далеко от столицы. В это ошибаться я не могу, ведь повидала много подобных.

– Мы должны были проверить, – произношу я, едва размыкая губы. – Почему мы не проверили?

– После такого взрыва шансов на выживание нет, – Бакир своим уверенным твердым голосом лишает меня последней надежды. – Надо смириться.

– Почему все бросают меня, скажите? – мои губы пересохли, и трескаются, когда я начинаю говорить. – Почему оставляют одну?

– Я не брошу, – его короткий ответ, наверное, должен меня утешить, но этого нет. Легче мне не становится. – Тебе не стоит горевать о Звере. Или забыла как оказалась рядом с ним? Забыла, как он хотел трахнуть тебя в отцовском доме?

– Но не сделал, – вздыхаю я.

– Потому что договорился с твоим отцом. И это не оправдание, Милана. Ты слишком быстро прониклась к чужому человеку. К тому, что убил твоих родителей.

– О чем вы говорите? – я, наконец, оживаю. Поворачиваю голову в сторону Бакира. Это слишком громкое заявление.

– О том, что Зверь организовал покушение на них. Тебе не стоит печалиться о его смерти. Радуйся.

– Но он сказал… – мне хочется возразить. – Почему я должна верить вам? Вы же сами говорили, что доверять нельзя никому. У всех свои интересы.

– Говорил. Но когда Даян погиб, скрывать правду нет никакого смысла. К тому же, она даст тебе возможность забыть о нем. Ненависть лучше скорби.

– Он же ваш друг. Почему вы спешите очернить его память?

– Я стремлюсь помочь тебе. Я тебя спрячу. Ты будешь в безопасности рядом со мной и Надирой.

Больше ничего не отвечаю. Горечь, что разливается по венам, душит. Мне кажется, я медленно умираю. Плавлюсь от собственных переживаний, от правды, в которую и легко и сложно поверить.

Это так больно – в одночасье потерять все. Сначала родителей, потом Даяна, к которому я, несмотря ни на что, сумела проникнуться.

Мерзко думать о том, что я с большим удовольствием делила постель с человеком, напрямую причастным к смерти моих папы и мамы. Если, конечно, Бакир не врет. Ради сокрытия правды, или в желании помочь – без разницы, я не могу теперь так запросто поверить на слово хоть кому–то.

Дурацкое чувство тревоги птицей бьется в груди. Ни на секунду не дает забыть о том, что я пережила. Ощущается остро даже тогда, когда я стараюсь не думать ни о чем.