Плеск звездных морей

…Ранним утром я вышел из дому в рассеянный голубой свет купола, так умело имитирующий солнечный. Сабина спала или притворилась спящей, когда я заглянул к ней. Наверное, дулась на меня за то, что вчера я застрял на космодроме и не пошёл с ней купаться.

Обычно по утрам мы вместе ходили в бассейн, я учил её плавать.

Сегодня пришлось идти одному.

Народу в бассейне почти не было в этот ранний час. Я залез на верхнюю площадку трамплина. Высоко подпрыгнул, согнулся, выпрямился в полёте и вошёл в воду под прямым углом. Зашумело в ушах. Я коснулся пальцами дна, оттолкнулся. Чья-то нога скользнула по моему плечу, когда я выныривал на поверхность. Я увидел широко расставленные светло-карие глаза, вздёрнутый нос, мимолётную улыбку. Это была та самая девушка, из соседнего дома. Должно быть, она послала мне менто, извинилась. Сильно выбрасывая руки, поплыла в сторону.

Потом я увидел её, сидящую на краю бассейна. Она старательно выжимала красную шапочку, её волосы, распущенные по плечам, отливали тусклым золотом. Никогда я не видел таких длинных волос.

Я поднялся по лесенке и сел рядом с ней. Девушка посмотрела на меня спокойным, ясным взглядом.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Олив, — ответила она низким медленным голосом.

Олив… Ну и имя!

Я молчал, не зная, о чём ещё с ней говорить. Девушка, склонив голову, принялась заплетать косу. Ловко она это делала, сильные пальцы так и мелькали в струящемся золоте волос.

— А тебе твоё имя не нравится? — спросила вдруг она.

— С чего ты взяла?

— "С чего ты взяла", — медленно повторила Олив, как бы вслушиваясь в эти обыкновенные, на мой взгляд, слова. — Тебя зовут Алексей, но ты называешь себя Улисс.

— Каждый имеет право изменить родительское имя. Послушай, Олив, научи меня вашей менто-системе.

На её лице отразилось недоумение.

— Как можно этому научить? Разве ты не здесь родился?

— Да, но… видишь ли, я много лет провёл на Земле.

— Знаю, — сказала она. И, помолчав, задумчиво добавила: — Если хочешь, будем просто разговаривать, и, может быть, ты сам научишься… дливенно…

«Дливенно» — это что же, «постепенно» на местном диалекте интерлинга?" — подумал я.

— Хорошо, — сказал я, — будем каждый день разговаривать.

Олив кончила заплетать косу, движением головы откинула её за спину. Ладони её теперь лежали на краю бассейна. Она поболтала крепкими ногами.

— На Плато Спутника начинается слант, — сказала она, — и я уеду туда.

— Ты работаешь на комбайне?

— Да.

— И долго ты пробудешь на Плато Спутника?

— Долго… если не налетит новый теплон.

— А ты не боишься чёрных теплонов?

Олив пожала плечами. Кажется, её удивил мой вопрос. Она стремительно поднялась.

— Пойду, — сказала она. Однако постояла ещё немного. — Если хочешь, я буду называть тебя Улисс.

— Не надо, Олив. Моё имя — Алексей.

— Алексей, — повторила она. — Твоя мать говорила, что ты, наверное, скоро опять улетишь туда.

— Нет, — сказал я, поднимаясь. — Нет, Олив, никуда я не улечу.

Авиаконструкторское бюро занимало целый дом на главной улице Венерополиса. Рэй Тудор встретил меня приветливо — насколько это было возможно для человека, не совсем, не до конца, что ли, понимающего другого человека.

Когда-то, в детстве, мы были друзьями и наши отцы тоже. Потом наши дороги разошлись — настолько, что теперь было совсем не просто сойтись снова. Однажды я спросил Рэя, часто бывавшего у нас в доме, как поживает его отец, Симон Тудор. «Он попал в чёрный теплон и погиб», — коротко ответил Рэй.

Теперь он водил меня по комнатам, в которых работали конструкторы, а также автоматы-вычислители и детплировщики обычного типа. Длинный, ярко освещённый зал был уставлен вдоль стен моделями самолётов. Это было понятное мне дело, я осматривал модели и внимательно слушал краткие пояснения Рэя, иногда переспрашивая незнакомое слово.

Постепенно или, лучше сказать, дливенно вырисовывалась передо мной такая картина.

Для Венеры с её бешеной атмосферой транспортная авиация куда важнее, чем для Земли. Тут вечно стоит задача: как можно скорее попасть из любой точки в любую другую. Ну, это я и сам знал.

Самолёты земного типа не очень подходили для местных условий. Здесь был нужен особый самолёт — скоростной и в то же время необычайно прочный, способный выдержать неожиданное нападение дикой стихии. Ведь вихри на Венере возникают с такой стремительностью, что метеослужба не всегда успевает их предусмотреть и уж тем более предупредить лётчиков.

С Земли, оттуда, как говорили примары, доставляли самолёты для Венеры в разобранном виде. Здесь шла сборка, испытания, облёты. Это были реактивки с конверторными подвесками двигателей — чтобы машина могла взлетать и садиться по вертикали и зависать в воздухе. Их делали из лучших материалов с прочностной анизотропией, ориентированной по полям наибольших напряжений. Но что это были за машины! Крепления продольные, крепления поперечные, диагональные — сплошные крепления. Я покачивал головой, разглядывая последние модели. Для полезного груза в них места почти не оставалось.

— Крепления мы добавляем сами, — говорил Рэй. — В ундрелах иначе летать невозможно.