Плеть темной богини

– Ну смотри, она ведь за этого, ну, за твоего который, выйти собиралась, а он – бизнесмен. И еще тот фрукт, судя по всему. Не подходишь ты ему, недостаточно хороша… выбрал хорошую… и в общем, смотри, получается, он перед свадьбой вдруг узнает, что его будущая супруга уже замужем! А еще…

– Дашка! – Илья повысил голос. – Не время сейчас…

– А когда время? Так и будешь в тайны играть? Это и ее касается! И тебя! И всех вообще. Правда?

Ей не ответили, но Дашке, похоже, ответ и не требовался, более того, пауза вполне устроила ее, позволив перевести дух и снова заговорить, на этот раз торопливо, точно в опасении, что помешают, перебьют.

– Мало того, что она замужем, то есть формально не может снова вступить в брак, так и супруг ее и алкоголик, и наркоман…

– Так не бывает, – заметил Баньшин, не оборачиваясь. – Тут либо – либо.

– Либо – либо? – переспросил вдруг Илья. – А ты прав. Либо одно, либо другое, но не вместе. Врет. А где один раз, там и второй.

– Да погодите вы! – Дашка снова стукнула журналом по сиденью. – Короче, кроме мужа в активах еще и любовник, которому этот муж ее в карты проиграл. А любовник – криминальный тип… Прикинь, биография какая?

Страшная. Бедная Магда.

– Что? Юлька, очнись, сколько жалеть-то можно? Она бедная? Да ты на себя посмотри!

– Так со мной все в порядке, – Юленька, отобрав у Дашки журнал, передала его вперед. – Окно приоткрой – и легче станет. А Магда…

– Магда не пропадет, мотив у нее был, – буркнула Дашка. – Хороший такой мотив. Если тебе твой дружок по морде настучал из-за одного звонка лишнего, то ее вообще прибил бы. Значит, она успела раньше. Испугалась, что выяснит.

– Она могла бы отказаться, – возразила Юленька, сама открывая окно, и порыв ветра, горячего, пахнущего городом и смогом, растрепал волосы. – Она могла просто отказать ему. Магда не убивала.

– Тогда кто?

– Тот, кто врал, – на Дашкин вопрос ответил Илья. – Тот, кто очень часто и очень много врал. И тот, кто знал, как врать, чтобы испугать. Юля, звони Магде, скажи ей адрес, пусть приедет.

– Зачем?

– Надо. Пожалуйста, Юленька, поверь, что это нужно… всем нам нужно просто поговорить, нормально, спокойно поговорить. Я думаю, что многое прояснится.

За Вархина я вышла замуж годом спустя, в шестидесятом. Приличная пауза для неприличных отношений. А они с самого начала, с первого поцелуя в грязном подъезде, с первой ночи на грязной простыни в вархинской квартире, да что там, с первой нашей с ним встречи, когда я солгала, были неприличны. И отравлены призраком Лешеньки.

Ушел на пенсию по состоянию здоровья Лешенькин дядя из Внешторга, ушла на кладбище, тоже по состоянию здоровья, тетя-партийница, ушел в небытие и сам Лешенька, пополнив счет безликих призраков системы. Но вот я, необязанная, непричастная к его сумасшествию, оказалась вдруг привязанной ко всему, Лешенькой сотворенному.

Ложь-булавка, девочка-стрекоза, слюдяные крылья. Вархин-то их и оборвал.

Нет, поначалу он, Лешенькина противоположность, виделся мне спасением, избавлением от чувства вины, что возникало обычно к вечеру. И я бродила по комнате, чураясь соседок, и думала об одном: не солги я тогда, может, дело ограничилось бы одним эпизодом? Как правило, мысли подобные приводили к одному результату: я одевалась и спешно сбегала с общежития к Вархину.

Всего-то два квартала, и черная арка с черным котом на канализационном люке. И единственный фонарь с дядей Левой, местным алкоголиком:.

– У, шалава! – говорил он, завидев меня, и грозил пухлым кулачком, а потом, хлопнув по карману, растерянно кривился и скулил: – Дай цыгаретку.

Именно скулил и именно «цыгаретку».