Плевицкая

Скоблин предполагал, что бывший командир Дроздовской дивизии точно так же, как он сам, пожелает работать на советскую разведку. Они дружили семьями. Плевицкая симпатизировала Антону Васильевичу и его жене Александре Федоровне. Но Скоблин сильно ошибся в Туркуле.

В Иностранном отделе намеревались, играя на безмерных амбициях Туркула, использовать резкого, неуправляемого генерала для развала парижского штаба РОВСа. Впоследствии советская разведка пожалела о том, что Туркул перебрался во Францию.

Парижский резидент сообщил в Москву о разговоре со Скоблиным:

«Дал ему указание на необходимость перетянуть во что бы то ни стало в Париж генерала Туркула и, если не поможет деньгами Шатилов, то принять нам участие в его переезде. Этим мы убьем двух зайцев:

1) насколько возможно, ослабим болгарскую группу белых войск, которая, как уверяет „Фермер“, держится Туркулом, и после его отъезда, безусловно, начнутся интриги между кандидатами в его заместители, и

2) „Фермер“ будет использовать его втемную для проведения нужных нам задач».

Антон Васильевич Туркул охотно приехал в Париж на рекогносцировку. Разговор со Скоблиным ему понравился. Перспектива переехать во Францию — еще больше. Туркул решил всё сделать как можно быстрее. Смущала его материальная сторона дела — на что жить?

Он придумал открыть на паях со Скоблиным бензоколонку — бензиновую лавку, как тогда говорили, чтобы все русские таксисты в Париже заправлялись только у них. Туркул и Скоблин обратились к руководству РОВСа за материальной помощью. Николай Владимирович предположил, что генералы Миллер и Шатилов отказать Туркулу не посмеют. Так и случилось.

Парижский резидент информировал Центр:

«На днях приезжает Туркул. 13-й его возьмет к себе. Оба они, как вы знаете, сила, с которой должны считаться. Нужно будет Туркула оставить в Париже.

Откроем, говорит 13-й, бензиновую лавку, все наши шофера у нас будут всё, что нужно, покупать. Это бесспорно. Нужно было бы такое предприятие нам субсидировать суммой до 800–1000 долларов, с тем, чтобы 13-й, Туркул и „Главное командование“ (то есть Шатилов и Миллер) тоже внесли по паю. 13-й думает, что „Главное командование“ не посмеет отказать, так как к нему еще ни разу за субсидией такая публика не обращалась.

На приезд Туркула Шатилов дал 1200 франков, он даст, вероятно, и на бензинную лавку немного денег, так как для него чрезвычайно важно иметь на своей стороне основную активную силу. И нам, мне думается, такое положение на руку. Сообщите вашу точку зрения. Если вы со мной согласны, пришлите на это дело до 1000 долларов».

Центр 10 мая 1931 года санкционировал операцию:

«Перевод Туркула в Париж мы одобряем. Что же касается взноса денег на открытие лавочки, то таковые можно будет внести лишь в том случае, если хотя бы небольшая часть денег будет внесена Туркулом или Шатиловым, дабы не обратить внимание соответствующих кругов на то, что деньги вносятся только со стороны 13-го, что может привести к нежелательным результатам.

13-му нужно заявить, что деньги выдаются ему взаимообразно как прикрытие для перевода Туркула.

Деньги вам нами будут переведены, но дать их 13-му вы должны лишь после детального обсуждения с ним всего плана открытия этой лавочки».

Словом, совместными усилиями перетащили Антона Васильевича во Францию. И тут с ним у всех возникли проблемы. Туркул сразу вошел в конфликт с парижскими генералами, ни один из которых не желал уступать ему свое место. Туркул грозил разрушить РОВС. А в Иностранном отделе тем временем приняли иную стратегию: не разваливать Союз, а продвигать Скоблина на самый верх.

Шестого августа 1931 года Центр инструктировал резидентуру:

«ЕЖ/13 просит у нас инструкций о том, как ему держать себя на предстоящем съезде, так как за последние дни он вошел в головку и может получить работу. В свое время мы ему давали директиву активно самому не выдвигаться и не вылезать. Однако если обстановка сама его выдвигает, нужно входить в головку, забирать руководящие места и на предстоящем совещании РОВС’а выступать с установками на активность и активизацию всей работы.

Никакого участия во внутренней борьбе ЕЖ/13-й проводить не должен, ибо несомненно, что Миллер французами снят в ближайшее время не будет, и никакие внутренние склоки РОВС’а, пользующегося всей поддержкой французов, не развалят организацию.

Исходя из этого, если даже сведения в отношении генерала Туркула и его антировсовской политики соответствуют действительности, чему мы склонны не верить, то ЕЖ/13 в этом деле не только не должен принимать участия, но должен одернуть Туркула и, если понадобится, даже выступить против него. В общем, установка ЕЖ/13-го не на личность, а на центральную линию РОВС’а, на максимальную поддержку „боеспособности“ организации и т. д.».