Пляска дервиша

Видимо, младший Сосланд почувствовал запах жареного. Перед глазами его уже, наверно, возникла икона под названием «Изобличение раба Божьего Жопеса во всех тяжких грехах» или «Воскресение – сошествие Жопеса во ад». Однако я был настроен более пессимистически, а посему, когда Жопес удалился, ведомый под руку Юрико, даже не сдвинулся с места.

– Ты забываешь о распоряжении Лили, – спокойно проговорил я. – Мое присутствие необходимо на всех стадиях расследования. Я буду жаловаться «голым пистолетам», которые и так у нас уже находятся на голодном пайке.

– Мне нужно, чтобы ты вышел! – Джаич свирепо уставился на меня.

Павлинова похотливо улыбнулась.

Черт с вами! Не свечку же мне держать в конце концов.

Я перешел в большую комнату и принялся рыскать взглядом по полкам: в надежде обнаружить что-нибудь съестное. У меня создалось впечатление, что, когда мы только вошли, на одной из них стояло большое блюдо с печеньем. Блюда не было. Антикварщики тоже почти все разошлись. Лишь Артур Ризе о чем-то беседовал с фрау Сосланд. Поодаль стояли Жопес и Юрико.

– Этот тоже почему-то вышел, – проронил Жопес, пытаясь просверлить взглядом закрывшуюся за моей спиной дверь.

– Значит, так надо, – улещивал его Юрико голосом домашнего лекаря.

– Какие-то еще подозрения! Бред! – возмущенно прокукарекал Жопес.

Беседа наедине затягивалась. Жопес начал изнывать, затем не на шутку встревожился.

– Пора бы ему уже, – сказал я и посмотрел на часы.

– Что значит, пора?! На что вы намекаете?! – тут же взорвался Жопес.

Наконец, Таня Павлинова грациозно выплыла из кабинета. Следом двигался Джаич. Жопес мигом бросился к ним.

– Теперь я вправе поинтересоваться, о каких подозрениях идет речь?

– Пока ничего конкретного вам сказать не могу.

– А мне? – поинтересовался Юрико.

– Вам тоже.

Еще бы!

Юрико разочарованно вздохнул.

– Безобразие! – воскликнул Жопес.

Затем схватил Павлинову в охапку и поволок к двери.

– Ты ее там случайно не изнасиловал? – осведомился я.

– Почему ты так решил?

– Когда она выходила, у нее был слишком довольный вид.

– Она сама кого хочешь изнасилует, – подал голос Юрико.

– И давно она у Тухера?

– У кого?

– Ну, у Жопеса.

– А, недавно. Думаю, недели три.

– Занятная особа, – загадочно произнес Джаич, и я подумал, что он ее или она его – суть не так важно.

После моего доклада полуголым «голым пистолетам», ошалевшим от подобного развития событий, – еще бы! Вместо заурядного хулиганства постоянно растущая гора трупов, – мы с Джаичем отправились в ресторан.

Откровенно говоря, я совершенно не разделял воодушевления Джефферсона и КН. Дело приобретало все более угрожающий оборот. В наличии имелось уже двое убитых, не считая парижан, а следствию не удалось продвинуться ни на шаг. Напротив, количество версий неудержимо росло, а за деревьями, как говорится, леса не видно.

Ресторанчик оказался так себе, не чета «Блудному сыну». Мы заказали по порции говяжьей вырезки и салат. Джаич большими кружками поглощал пиво.

– Версий много, – начал я, – но все же наиболее впечатляющей выглядит версия КГБ. На втором месте – моя, с маньяком.

– КГБ здесь ни при чем, – отрезал Джаич.

– Ну да, конечно! Другого я от тебя и не ждал. Разумеется, можно отбросить версию КГБ как самую взрывоопасную и создавать перед семьей Сосланд видимость активной деятельности. Но эдак всех берлинских антикварщиков перещелкают одного за другим. Тогда уж лучше сразу расписаться в своей полной беспомощности.

– Это не КГБ, – стоял на своем Джаич.

– Разрешите полюбопытствовать, откуда такая непоколебимая уверенность?

– Комитет никогда не станет заниматься подобным маразмом. Появись у них интерес к вывезенным из страны ценностям, они бы инсценировали ограбление, а не стали бы поливать их из аэрозольных баллонов. Какой смысл?

– Ага, значит, ты все-таки признаешь, что наиболее вероятной причиной происходящего является чей-то интерес к предметам, вывезенным именно из России. Ведь в антикварных магазинах продаются отнюдь не только они.

– Но православные иконы есть практически у каждого. А помимо этого, фаянс, фарфор, книги, раритеты. Скажем, у Бенеке недавно было несколько писем Алексея Толстого, а у Ризе имеется скрипка работы мастера Батова.

Всей этой информацией его, разумеется, снабдил Юрико.

– Ты понимаешь… – Я отсек от своей вырезки приличный ломоть и усердно заработал челюстями. – Конечно, в данных действиях смысл уловить нелегко, но не мне тебе объяснять, что КГБ – организация архихитрая и изощренная. Догадаться об истинных мотивах их поведения вообще не всегда возможно.

– Кто бы мог подумать, – иронически отозвался Джаич. Вокруг него уже клубилось облако «Партагаза».

– Не вижу ничего хорошего, если расследование пострадает из-за твоей хронической привязанности к этой организации, – настаивал я. – Ты даже не хочешь рассмотреть всерьез эту возможность, хотя, пожалуй, только КГБ под силу подобные манипуляции с замками и сигнализацией.

Я посмотрел на него с вызовом. Последний довод представлялся мне достаточно веским.

– Как ты думаешь, кто такая Таня Павлинова? – неожиданно поинтересовался Джаич.