Пляска мертвецов

Видо не преминул напомнить бургомистру о неблагодарности по отношению к мастеру Виллибальду и подтвердил, что почивший тревожит город, лишает мертвых покоя, а живых — сна лишь потому, что получил вместо обещанной награды за освобождение бургомистра презрительный отказ и, более того, был несправедливо брошен в темницу и похоронен унизительнейшим образом. Эта речь произвела на умы городских властей весьма глубокое впечатление. Они тут же приказали вынуть тело мастера Виллибальда из могилы и похоронить в более приличном месте. Пономарь, дабы показать понимание случая, вынул волынку из гроба и повесил над своей кроватью. Размышлял он так: если чародей музыкант не может не следовать своему ремеслу даже в могиле, он, на худой конец, будет не в силах играть для танцоров без инструмента. Но ночью, после того как часы пробили одиннадцать, он отчетливо услышал стук в дверь, а когда отворил ее в предвкушении выгодного дельца, то увидел похороненного мастера Виллибальда собственной персоной. «Моя волынка», — сказал тот весьма сдержанно и, пройдя мимо трясущегося пономаря, снял ее со стены. Потом вернулся к надгробию и начал играть. Гости, приглашенные напевом, пришли, как и в предыдущую ночь, и были готовы к полночным танцам на церковном кладбище. Но на сей раз музыкант сошел с места и проследовал с многочисленной, вызывающей отвращение свитой через ворота кладбища в город. Он провел ночное шествие по всем улицам, а когда часы пробили двенадцать, все опять вернулись в свои темные обиталища.

Жители Нейссе теперь начали бояться, не могут ли ужасные ночные бродяги вскоре войти к ним в дома. Некоторые из городских заправил умоляли бургомистра успокоить чары, сдержав данное волынщику обещание. Но бургомистр не послушался, он даже сделал вид, что и Виде причастен к дьявольскому искусству старого крысолова, и добавил: «Живописец заслуживает скорее погребального костра, нежели брачного ложа». Но на следующую ночь призраки вновь вышли в город, и хотя музыки не было слышно, можно было легко увидеть, что танцоры исполняют коленца «Дедушкиной пляски». В эту ночь они вели себя еще хуже, чем прежде. Так они остановились у дома, в коем жила помолвленная девица, и пустились в дикий пляс вокруг тени, которая в совершенстве напоминала эту незамужнюю женщину, в чью честь они исполняли ночной свадебный танец. А днем весь город погрузился в скорбь, поскольку все девицы, чьи тени были видны танцующими с призраками, внезапно умерли. То же случилось вновь и на следующую ночь. Пляшущие скелеты вертелись перед домами, и везде, где они побывали, наутро в гробу лежала мертвая невеста.

Горожане решили больше не подвергать своих дочерей и суженых такой неотвратимой опасности. Они пригрозили бургомистру, что уведут Эмму силой и отдадут ее Видо, если он не разрешит, чтобы они сочетались браком до наступления ночи. Выбор был труден, но так как бургомистр был не в привычном для себя положении, когда можно выбирать с полной свободой, то он, как и пристало свободному человеку, свободно объявил Эмму невестой Видо.

Задолго до часа призраков гости сели за свадебный стол. Прозвучал первый удар колокола, и тотчас же послышался любимый напев хорошо знакомого свадебного танца. Напуганные до смерти гости, боявшиеся, что чары еще могут действовать, поспешили к окнам и увидели волынщика, за которым, приближаясь к дому, следовала вереница фигур в белых саванах. Он остановился у двери и заиграл, но череда призраков медленно продолжала двигаться и достигла даже праздничного зала. Тут необычные бледные гости протерли глаза и в изумлении огляделись, словно только что проснувшиеся лунатики. Свадебные гости спрятались за столы и стулья, но вскоре щеки призраков начали румяниться, а белые губы стали расцветать, словно бутоны роз. Они с радостью и изумлением смотрели друг на друга, а хорошо знакомые голоса называли имена друзей. Вскоре в них опознали ожившие трупы, ныне цветущие во всем блеске молодости и здравия: это были невесты, внезапная смерть которых наполнила скорбью весь город, и которые, теперь очнувшись после колдовского сна, были приведены волшебным инструментом мастера Виллибальда из могил на веселый свадебный пир. Старик-кудесник на прощанье исполнил последнюю радостную мелодию и исчез. Больше его не видели.

Видо придерживался того мнения, что волынщик был не кто иной, как знаменитый Дух Силезских гор. Молодой художник встретил его однажды во время прогулки по холмам и добился (никогда не узнав как) его расположения. Тот обещал юноше помочь в сватовстве и сдержал слово, хотя и несколько шутливым образом.