— Думается мне, что раз вы, ребята, работаете по найму, то есть по сути — продаетесь, значит и взятки брать должны, верно? Да знаю, я, что прав, не смотри на меня с укоризной. Я не первый день в деле. Что если твоему командиру подогнать какую-нибудь драгоценность? Она все-таки женщина, должна такие штуки любить. Что скажешь?
— Артанна не любит украшений. Носит только один невзрачный браслет — говорит, память о семье. Лучше подари хороший эннийский ятаган вроде того, что у тебя на поясе. Такую взятку она может оценить.
Джерт на миг замер, обдумывая предложение, и, кивнув своим мыслям, сделал щедрый глоток настойки.
— Она мне уже нравится, эта ваша Артанна, — улыбнулся он, вытирая подбородок. — Как нам с ней встретиться?
— Напиши письмо, — ответил Рианос и показал на узкий переулок. — Нам туда. Дойдем до торговых рядов, там должны быть люди из «Сотни». Они обо мне позаботятся.
— Не люблю возиться с бумагами. Проще один раз встретиться, чем гонять посыльных. Могу я просто прийти в ваше поместье и попросить о встрече?
— Тебя могут развернуть обратно прямо с порога. В «Сотне» подозрительно относятся к чужакам, — рассуждал Рианос, пока они приближались к переулку.
— Но ведь я буду чужаком с деньгами.
— И все равно лучше начать с письма.
Энниец тяжело вздохнул:
— Ну почему с женщинами всегда так сложно?
Возле начала третьей пристани они свернули в переулок. Здесь все еще не было уличного освещения, и узкий, в два шага, проход, заваленный досками и мусором, пришлось преодолевать гуськом. Где-то вдалеке были слышны громкие разговоры — то кутили портовые рабочие.
Джерт пропустил лекаря вперед, продолжая придерживать его одной рукой за плечо. Рианос все еще был слаб, и то и дело прикладывал ладонь к раненому затылку. Шагал он медленно и осторожно, стараясь переступать через разбросанные по земле щепки. Кто-то перебросил несколько досок через глубокую лужу, и в ней отражался кусок неба.
— Хороший ты человек, Рианос, — задумчиво проговорил Джерт и натянул на голову капюшон.
Лекарь обернулся:
— Что ты сказал?
Джерт не ответил. Когда длинное лезвие кинжала легко прошло сквозь ткань грязной туники и вонзилось в грудь Рианоса, тот лишь слабо охнул. Не успел закричать, позвать на помощь, даже моргнуть. Удар получился чистым и пришелся точно в сердце. В горле Рианоса что-то булькнуло, и лекарь медленно осел. В глазах застыло недоумение.
Бутылка с настойкой плюхнулась в лужу.
— Я сказал, что побег раба карается смертью, и каждый гражданин Эннии вправе исполнить наказание, ибо таков приказ Магистрата, — свистящим шепотом произнес Джерт. — И ты это знал, раб. Ты знал, на что шел.
Он вернул кинжал в ножны, бережно подхватил лекаря под мышки и оттащил обратно к пристани. Нужные сведения он получил, от лишних глаз и ушей избавился. Разумеется, можно было провернуть все это дело гораздо проще. Не нанимать головорезов, в самому найти лекаря и поговорить с ним, узнать все необходимое… и засветиться. Был бы не тот эффект.
Теперь оставалось сделать лишь несколько последних штрихов, и запланированная на эту ночь работа будет выполнена.
Для начала.
Глава 3. Миссолен
Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить.
Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком.
Евангелие от Иоанна, 10:10
Миссолен
— Здравствуй, Ренар.
Обмен рукопожатиями, сдержанные объятия, благословение знаменем Хранителя. Игра на публику. Сплошь этикет – и ни толики теплоты. С тех пор, как Ренар Деватон стал воспитанником Ордена, последний намек на дружбу испарился окончательно.
«Ты меня так и не простил».
— Что привело тебя в Эклузум, Демос? — не следовало обладать сверхъестественным чутьем, дабы понять, что Ренар появлению брата не обрадовался.
— Ты пропустил церемонию моего назначения на пост советника и перестал писать матери. Семья беспокоится.
— Извини, — холодно ответил Ренар. — Был поглощен службой. Прими мои поздравления.
«Ложь – великий грех, дражайший братец. Тебе ли не знать? Готов поклясться, это мне в отместку за то, что я пропустил твое посвящение в рыцари Ордена».
Демос снизу-вверх посмотрел на Ренара и ощутил короткий, но болезненный укол вины.
«Один в один я в молодости. Горделивая осанка, надменно поднятый подбородок, горящие глаза… Но ты, увы, характером пошел в мать».
— Как служба?
— Повысили. Теперь рыцарь-капитан.
— Поздравляю, — он искренне порадовался за брата. — Уверен, ты это заслужил.
— Как и ты – свой пост.
Разговор не клеился. Демос чувствовал себя неуютно. Неприступные стены Эклузума давили со всех сторон, жара выматывала. Доносившиеся из десятка Святилищ молитвы мешали сосредоточиться. Не хватало Ихраза и Лахель – тех, кто не следовал Пути, за стены города-святыни не пускали, и Демосу пришлось отправиться в Эклузум в одиночестве.