Пляска на плахе. Цена клятвы [СИ]

Гивой уже третий день не радовал гостеприимством, поливая путников, горожан и скот потоками холодной воды. В это утро в свинце небес появилась первая проплешина, вселявшая надежду на скорое потепление. Человеку в капюшоне на погоду было плевать, чего он не мог сказать о запахах. Характерные миазмы распространялись западным ветром по нескольким кварталам, аромат тухлой рыбы преследовал одинокого путника от самого порта. Миновав склады, человек в капюшоне принюхался и вздохнул с облегчением: здесь воняло куда меньше, зато к городскому букету прибавились ароматы пойла и рвоты — неизменных спутников дешевых таверн. По мере продвижения к центру города путник начал улавливать и другие запахи. Он был уже рядом. Обоняние никогда его не подводило. Учуяв аромат крепкой хайлигландской травяной настойки — недешевого удовольствия для аристократии и наемников при деньгах, человек поднял голову и внимательно рассмотрел вывеску таверны. «Порочный монах» — прочитал он и, надвинув капюшон на глаза, зашел внутрь.

Его нос тут же атаковали аппетитные запахи еды. Человек в капюшоне осмотрелся: добротная дубовая мебель, такую легко не сломаешь. Посетители ели из тонкой глиняной посуды — хозяин больше заботился о производимом впечатлении, чем о надежности. Впрочем, раз в этом месте наливали знаменитую хайлигландскую, владелец мог позволить себе даже несколько десятков битых тарелок в день.

Путник приметил маленький стол вдали от шумной компании, горланившей какую-то веселую песню. Наемники задорно пели нестройным хором и, наконец, закончили словами:

— Не может вагранийка не дать отпора злу и за благое дело схватила в зад стрелу! Хэй!

Не желая перекрикивать громогласный хохот, человек в капюшоне жестом подозвал служанку. Молоденькая девушка в удивительно чистом переднике проскользнула между столами и очутилась возле нового гостя.

— Добро пожаловать, милостивый господин! Чего подать?

— О чем они поют, красавица? — тихо спросил гость, растягивая слова с южным акцентом.

— Об Артанне из «Сотни». Говорят, она получила шальную стрелу прямо в это место, спасая десятника из банды врага, — девушка заливисто рассмеялась. — Глупость несусветная!

— Артанна из «Сотни», говоришь… Интересная история. Расскажи мне.

— Расскажу, господин, расскажу. Но сначала поведай, чем тебя накормить.

Путник приподнял голову, и служанка увидела лишь его улыбку, обнажившую ряд ровных белых зубов.

— Накорми меня самыми вкусными слухами, дорогая, — произнес он, кладя серебряную имперскую монету в карман ее передника.

Глава 2

Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил, каждый день твоей жизни, каждый час твоих дней.

Стефан Цвейг

Миссолен.

— Мне действительно жаль доводить до этого, леди Эвасье.

Фрейлина императрицы испуганно взглянула на шевельнувшуюся в темном углу фигуру. Сама она сидела на жестком стуле и тряслась — от холода или от страха, а, скорее, от того и другого сразу. Из всего освещения в камере была только одна толстая чадящая свеча, что стояла на столе возле узницы. Пламя осветило кусок каменной стены грубой кладки — ее привели в подземелье. Леди Эвасье била крупная дрожь. Ноги мерзко обтекал сквозняк, лизал ступни и лодыжки холодный ветер. Из-под запертой двери тянуло затхлостью и отчаянием.

Ее грубо вытащили из постели прямо среди ночи, не дали даже накинуть шаль — а ведь в коридорах дворца по ночам было по-прежнему зябко. Вместо этого ей заткнули рот и протащили босиком через покои. Чья-то рука в грубой перчатке случайно разорвала шелковый пеньюар возле горла и поцарапала шею. Фрейлину быстро волокли куда-то по длинным узким коридорам, каменная кладка стен мельтешила перед глазами, сливалась в одно пестрое пятно. На миг они остановились перед окованной сталью дверью. Когда она открылась, леди Эвасье пинком отправили вниз по лестнице. Она, спотыкаясь, пролетела с десяток ступенек, и, наконец, уже другие руки подхватили ее и поставили на ноги, при этом еще сильнее разорвав ночную рубашку.

— Это эннийский шелк, идиоты! — набравшись смелости и отбросив этикет, завопила она в тот момент.

В ответ леди Одетт Эвасье получила затрещину и потеряла сознание.

Придя в себя, фрейлина первым делом поежилась от холода. Едва ли ее внешний вид имел сейчас какое-либо значение. Женщину колотило от страха и мерзкого сквозняка. Однако пеньюар все же было жаль.

Спальный комплект из драгоценного эннийского шелка подарила ей на свадьбу сама императрица — Изара всегда особо отличала фрейлин, прибывших вместе с ней ко двору из родного Таргоса. Шелка были частью щедрых даров в день, когда Одетт Жамашу сменила фамилию на Эвасье, выйдя замуж за бельтерианского барона. Фрейлина оценила масштаб бедствия — такую дыру ровно не зашить. Придется перекроить драгоценную ткань на носовые платки.

Если, конечно, ей посчастливится выбраться отсюда.