Пляска в степи (СИ)

Она бы и зажмурилась, да стыдно стало перед Гораздом. А хотелось закрыть глаза да оказаться в другом места, да хоть на поле, где схватились с хазарами. Ей все милее, чем стоять нынче напротив Горазда да чувствовать, как к щекам прилила кровь, а во рту от волнения все пересохло.

— Чеслава, — позвал он совсем уж тоскливо и протянул к ней руку, и тогда она сделала то, от чего еще пуще устыдилась.

Воительница от ладони его отшатнулась, словно от ядовитой змеи. Да и то, змею бы она никогда таким резким жестом не обидела, а Горазда вот хлестнула посильнее всякой плети.

Проследив за нею, кметь совсем поник. Даже рубаха словно поблекла и узор померк, и глядеть он стал уже совсем не так радостно. Он резко одернул к себе протянутую руку и сжал ладонь в кулак.

— Я сватов хотел заслать, — сказал Горазд тихо и улыбнулся вымученной, притворной улыбкой. — Да уж теперь, вестимо, не стану. Ты не тревожься. Коли не люб тебе — я лезть не стану. Уж будь покойна.

Сказал и, так и не дождавшись от онемевшей Чеславы никакого разумного ответа, повернулся и пошел прочь, обратно в городище, оставив позади себя оторопевшую воительницу. Напоследок снова улыбнулся ей — жалко, превозмогая боль.

Она хотела его окликнуть, но язык словно к щекам прилип да каменной налился тяжестью. Так и не смогла Чеслава слова разумного молвить и молча глядела вслед Горазду. Он уходил, а у нее нутро в тугой, горячий узел сворачивалось, да в груди кололо.

Сватов засылать хотел... это к ней, стало быть? К Чеславе — сватов?

Она аж пошатнулась, уразумев. Потом тоже медленно развернулась и побрела к терему, позабыв, что собиралась до городища дойти, в реке хотела искупнуться. Плелась, словно слепая, дороги не разбирая, и сапогами по пыли да камням шоркала. По сторонам не смотрела и все улыбку Горазда вспоминала. Кажется, он ободрить ее хотел: мол, не печалься, Чеслава, все ладно будет. Не пришлю я к тебе сватов. Не тревожься.

Воительница резко рванула подальше от горла ворот рубахи и сделала ртом жадный, судорожный вдох. Да как же так... Кто в здравом уме решит к ней сватов засылать? Она ж уродливая. Об этом Чеслава никогда не забывала. Лицом не вышла — это слабо сказано еще! Что же это Горазд, посмеяться над ней удумал? Подразнить ее, дуру страшную? Сватами поманить?

Стиснув кулаки и вытянув вдоль тела руки, Чеслава резко остановилась. А после повернулась и поспешила в сторону, куда ушел Горазд. Догнать и все у него выпытать, да пригрозить, чтобы впредь не смел над ней насмехаться!

Настигла она его споро. Горазд не шел ведь. Плелся, медленно волоча за собой ноги, что совсем кметю не пристало! Добро, никто не повстречался по дороге, а то стыд и срам — дружинник бредет, словно пьяный, ничего перед собой не разбирая.

— Ты пошто насмехаться надо мной удумал? — Чеслава, не помня себя, уже бегом догнала Горазда и схватила того за плечо, чтобы остановить.

Он от неожиданности крутанулся на месте да пошатнулся малость, отчего лицом совсем близко от лица воительницы оказался. Покраснев, словно глупая девка, Чеслава сердито фыркнула и шагнула назад.

— Ну! — уперев руки в бока, поторопила ошалевшего кметя, который, глядя на нее, лишь глазами хлопал.

Взгляд Чеславы метал молнии почище тех, что в грозу на небе вспыхивают. Она вся раскраснелась, растрепалась да дышала тяжело, словно после долгого, утомительного бега. Горазд с трудом проглотил застрявшие в горле слова и покачал головой.

— Я и не думал насмехаться, — отозвался он слегка растерянно, не разумея, отчего воительница на него набросилась.

Ведь и слова дурного он ей не сказал!

— А про сватов пошто тогда шутил? — Чеслава аж ногой притопнула от злости и стыда, отчего в воздух поднялось облачко дорожной пыли.

Губы Горазда, дрогнув, сложились в невеселую усмешку. Он окинул воительницу быстрым, жадным взглядом и поспешно отвел глаза. Еще пуще осердится на него, коли помыслит, что он пялится.

— Я не шутил. Я и впрямь к тебе шел.

Он пожал плечами и перекатился с пятки на носок новеньких, ладно подбитых сапог. Все самое лучшее надел сегодня, чтобы Чеславу в тереме княжьем разыскать. Да, выходило, напрасно.

Воительница нахмурилась, отчего на переносице залегла глубокая складка. Резким движением перекинув косу с плеча за спину, она задрала подбородок. Теплый весенний ветер заиграл с ее волосами, бросил несколько прядей на лицо, и она поспешно смахнула их, разгневавшись еще пуще. И на глупого кметя, и на речи его странные, и на яркое солнце, на котором она уже стоять употела, и на ветер, так некстати налетевший, и на себя, уродившуюся такой нескладной...

— Люба ты мне, не уразумела еще? — голос Горазда сочился горькой обидой, и это проняло строгую Чеславу в самое сердце.

Она заглянула в больные, горящие лихорадочным огнем глаза кметя и пожалела, что догнала его. Напрасно она это затеяла. Напрасно разбередила то, что и так не заживало.

— Это... — заговорила и подивилась тому, как жалко звучал ее голос. Он дрожал, а слова никак не хотели складываться в связные предложения. — Давно ли ты на лицо мое смотрел, кметь?