Пляжный ресторанчик

На следующее утро мне было так плохо от выпитого накануне шампанского, что заказать в номер еще одну бутылку просто не пришло в мою больную голову. Эрик пару часов провисел на телефоне, шепотом выясняя отношения с истинным предметом своей любви. Я набрала полную ванну горячей воды, вылив в нее всю халявную пену, которая взбилась чуть ли не до потолка. Потом погрузилась в нее и даже застонала от удовольствия. Я не принимала ванну с тех самых пор, как покинула Англию. Нет, я мылась, конечно, но только под душем. В заплесневелой ванне в нашем «домике на пляже» лежать, как вы сами понимаете, не хотелось.

Потом позвонила Эльспет Нордофф и предложила нам встретиться в ресторане в полдень. Она приглашала нас на обед.

— Жду вас, мои птенчики! Все уже заказано!

Все это время Эрик сидел обхватив руками голову и слабо постанывал.

— Это всего лишь обед, — сказала я. — Осталось продержаться совсем немного. Подбросишь меня до Лос-Анджелеса, позвонишь маме, скажешь, что я улетела в Лондон, а потом — свобода! Встречайся с кем хочешь! Ну, с кем ты там обычно встречаешься…

Эрик согласно закивал головой.

— Но в данный момент, — напомнила я ему, — тебе придется вести себя как мужчине, который только что сделал предложение любимой женщине. А это, между прочим, если ты не в курсе, значит, что ты вполне можешь отнести к машине мои вещи. Тогда мы сможем сбежать отсюда сразу после кофе.

К сожалению, в намерения Эльспет не входило отпустить «птенчиков» на волю с пакетом бутербродов и парой воздушных поцелуев вдогонку. Я надеялась, что мы элегантно пообедаем втроем. Увы…

Когда мы с Эриком появились на открытой террасе, нас встретили звуки нестройного хора родственников и друзей семьи Нордоффов. Дурными голосами они запели «Вот идет невеста».

Я успела заметить, что семейный хор выступал в обновленном составе: присоединившийся к клану Нордоффов муж Бобби подпевал наравне со всеми. Нам сообщили, что новобрачные сделали большое одолжение, отложив на день свадебное путешествие ради того, чтобы поздравить нас с Эриком с таким важным событием в жизни.

— Очень мило с вашей стороны, но право же, не стоило беспокоиться, — ответила я за себя и за «жениха». Эрик молчал как пень.

— Девочка, неужели ты думаешь, что я упущу возможность отметить помолвку своего единственного сына? — всплеснув руками, возразила мне Эльспет Нордофф, окончательно похоронив мои надежды смыться из Санта-Барбары с минимальными потерями и как можно скорее.

Нас с Эриком посадили по обе руки от его матери. Справа от Эрика восседала тетя Кэтрин, меня же засунули между «будущей свекровью» и тетей Мадлен. В общем, за столом сидела вся очаровательная семейка. Включая зловредных кузин. Мне почему-то не понравилось, что доктор Скотт Уолкер оказался зажат между ними.

— Мне не терпится познакомиться с тобой получше, — сказала мне Эльспет.

Она была настроена решительно и, судя по всему, давно готовилась к этому допросу. Причем список вопросов был составлен так, что я едва не решила, что меня нанимают в секретари, а не оценивают в качестве будущей невестки. Семья, образование, политические взгляды… Вредные привычки, аллергии, генетические мутации? Ладно, шучу, про мутации меня не спрашивали.

Тем не менее к тому времени, как подали копченого лосося (сама я терпеть не могу копченую рыбу, но Эльспет заказала ее для всех), я уже ответила на такое количество вопросов, что в любой телевикторине мне полагался бы главный приз. Вопросы сыпались на меня один за другим, только успевай отвечать. Утешало одно: Эльспет ни разу не нахмурилась и не посмотрела на меня недовольно. Судя по всему, мои ответы ее вполне устраивали. Наконец настала очередь главного вопроса — «на миллион долларов». К счастью, пообщавшись накануне со Скоттом, я получила подсказку и теперь надеялась, что не «проколюсь».

— Лиззи, как вы относитесь к живописи?

Живопись. Слабость Эльспет Нордофф.

Не зря она была членом попечительских советов едва ли не десятка музеев от Лос-Анджелеса до Долины Смерти. Скотт успел рассказать мне, что Эльспет даже согласилась выставить один из принадлежавших ей набросков Пикассо на аукцион и перевела полученные деньги на счет клиники для покупки нового оборудования. В общем, отвечать на поставленный вопрос можно было только утвердительно.

— Я люблю живопись.

Миссис Нордофф выжидательно посмотрела на меня.

— И что именно?

— Ну… Импрессионистов, например, — осторожно призналась я.

— Мазня, — отмахнулась миссис Нордофф небрежно. — У вас есть любимая картина?

Я обратила внимание, что Эрик отложил вилку с ножом и смотрит на меня почти так же напряженно, как его мать. Вот только в его взгляде помимо напряжения читалась еще и мольба: «Ну, не подведи меня — угадай, что маме нужно».

— Моя любимая картина? — задумчиво протянула я, стараясь выиграть время. — Какая же у меня любимая картина?