Плющ оплел ступени (сборник)

В комнатах мистера Хэммонда не было календаря — на рождество ему присылали их такую уйму, что он выбрасывал все до одного и впредь обходился без них, поэтому теперь он мог вычеркивать дни лишь в уме. Мария должна была пробыть здесь целых три недели плюс еще шесть дней, так что мистер Хэммонд по утрам и носу не казал из дому, совершенно забросив своих прихожан под тем предлогом, что пишет книгу о кардинале Ньюмане[8]. Дня не проходило, чтобы он не получал открытки с изображением шаловливых белых котят, прыгающих через розовые венки; а как-то, вернувшись домой, обнаружил на столе в гостиной кочан цветной капусты, к которому была пришпилена бумажка с надписью «От Вашего поклонника». Миссис Хиггинс, его хозяйка, сказала: мол, не иначе как этот поклонник влез через окно, потому что она никаких таких поклонников в дом не впускала, после чего мистер Хэммонд стал держать окна на запоре. Утром в субботу, вслед за концертом хорового кружка, когда мистер Хэммонд, согнувшись в три погибели над столом, сочинял проповедь, окно вдруг затенилось. Мария, загородив собой свет, теперь не могла ничего толком разглядеть и, прижав нос к стеклу так, что он побелел и расплющился, злобно зыркала, вглядываясь в темную комнату. Потом попыталась было рывком открыть окно.

— Вон, вон отсюда! — возопил мистер Хэммонд, бешено размахивая руками, будто он отгонял кошку.

— Впустите меня, не пожалеете, у меня есть для вас ужасное известие, — надрывалась Мария, прильнув губами к стеклу.

Мистер Хэммонд окна так и не открыл, тогда Мария проследовала к парадной двери, миссис Хиггинс открыла ей, и она вошла в дом как положено. Миссис Хиггинс, лучась улыбкой, провела к мистеру Хэммонду барышню, пасторскую гостью, которую, по ее словам, миссис Доусли прислала со срочным поручением.

Мария ворвалась в комнату в алом берете, заломленном на затылок, элегантная, лихая — ни дать ни взять юная заговорщица, вознамерившаяся вернуть престол принцу Карлу[9].

— Мы здесь одни? — громко спросила она и подождала, пока миссис Хиггинс закроет за собой дверь. — Я думала написать вам, — продолжала она, — но вы последнее время были со мной так холодны, что я почла это бесполезным. — Она зацепилась каблуками за каминную решетку и стала расшатывать ее. — Мистер Хэммонд, я предупреждаю вас: вы должны немедля уехать из Молтон-Пила.

— Чего бы тебе самой не уехать, — сказал мистер Хэммонд, он остался сидеть, как сидел, и со спокойной сосредоточенностью, которая дается только ненавистью, смотрел мимо левого уха Марии.

. — Я могла бы на это пойти, но не хочу, чтобы вы оказались виновником моего падения. Вы не должны жертвовать своим будущим: вы можете стать епископом, я — всего лишь женщина. Видите ли, мистер Хэммонд, мы так часто бывали вместе, что создалось впечатление, будто мы помолвлены. Я не хочу, чтобы вы испытали из-за меня неловкость.

Мистер Хэммонд и не думал испытывать неловкость.

— Я сразу понял, что ты редкая мерзавка, но не думал, что ты вдобавок еще и дура набитая, — сказал он.

— Мы вели себя неосмотрительно. Боюсь даже думать, что скажет мой дядя. Остается только надеяться, что он не принудит вас жениться на мне.

— Сейчас же сойди с решетки, — сказал мистер Хэммонд, — ты ее сломаешь… Впрочем, ладно, стой, где стоишь, я хочу как следует тебя рассмотреть. Признаюсь, такого я еще не видывал.

— Правда не видывали? — самодовольно спросила Мария.

— Правда. Все невзрачные, неказистые девчонки, которых я знал, старались как-то искупить свое уродство — были приветливы с людьми или, скажем, стремились им угодить, одни имели приятные манеры, другие умели вести себя за столом, третьи были неглупы и с ними было приятно поговорить. Если бы Доусли не жалели твою несчастную тетку, которая, как я понял со слов мистера Доусли, глупа чуть ли не на грани идиотизма, они бы все это время продержали тебя — раз уж пообещали тебя держать — в сарае или в хлеву на задворках. Мне не хотелось бы говорить со зла, — продолжал мистер Хэммонд. — И я, по-моему, вовсе не злюсь, мне тебя только жаль. Мне говорили, что Доусли берут детей из Индии, но знай я, что они не отказываются и от таких, как ты, ноги б моей не было в Молтон-Пиле. Заткнись, адово отродье! А ну отпусти мои волосы, не то я тебе задам!

Мария, не дав ему опомниться, наскочила на него и умелой рукой вцепилась в волосы.

— Ах вы, большевик чертов! — заорала она и рванула его что было мочи за волосы. Мистер Хэммонд схватил ее за руки. — А ну бросьте, мне больно, зверюга вы этакий, вот вы кто! Бить девочку, да как у вас рука поднялась! — она лягнула его и залилась слезами. — Я… я пришла… — сказала она, — единственно из жалости к вам. Вполне могла бы и не приходить. А вы накинулись на меня с кулаками… Ой-ей!