Плющ оплел ступени (сборник)

И наконец раздался голос Артура:

— Но ты ведь сказала…

— Я не сплю! — радостно крикнула Кэлли, — я сейчас приду! — прыгнув из тени в лунный блеск, торопливо задергивая молнию на своем околдованном халате, влезая в туфли и дрожащими пальцами закрепляя косы вокруг головы. Ни звука не раздалось из-за стены, пока она все это проделывала. Может, ей только приснилось, что они здесь. С бьющимся сердцем Кэлли шагнула в комнату, захлопнув за собой дверь.

Пепита и Артур неподвижно стояли по ту сторону стола, словно в строю. Лица их, находившиеся на разных уровнях — темная кудлатая голова Пепиты лишь на дюйм выше облаченного в хаки плеча Артура, — были схожи одинаковым отсутствием всякого выражения, как будто бы внутренне они все еще отказывались быть здесь. Лица казались какими-то невнятными, выветренными — может, это были проделки луны? Пепита быстро проговорила:

— Мы, наверно, очень поздно пришли?

— И неудивительно, — ответила Кэлли, — такая чудесная ночь. — Артур все не поднимал глаз — он упорно рассматривал три чашки на столе.

— Артур, очнись, познакомься с Кэлли. Кэлли, это, естественно, Артур.

— Ну, естественно, это Артур, — откликнулась Кэлли, чистосердечный взгляд которой с первой же минуты не покидал лица Артура. Чувствуя его растерянность, она обошла стол и протянула руку. Он поднял взгляд, она впервые опустила, скорее осознав, чем ощутив, коричнево-красное пожатие своей ладони в лунной перчатке. — Добро пожаловать, Артур! Я так рада, что наконец-то с вами познакомилась. Надеюсь, вам здесь будет удобно.

— Вы очень добры, — ответил он после паузы.

— Не говорите так, пожалуйста, — отозвалась Кэлли, — Пепита здесь такая же хозяйка, и мы обе надеемся, — правда, Пепита? — что и вы будете чувствовать себя как дома. Не стесняйтесь, пожалуйста. Жаль, конечно, что квартирка-та мала.

— Нет, почему же, — медленно, как под гипнозом, произнес Артур, — по-моему, здесь очень мило.

Пепита поглядела на них мрачно и отвернулась.

Хотя Артуру было в свое время об этом рассказано, он все же дивился сейчас, какими судьбами свело под общий кров этих двух столь несхожих девушек. Пепита, такая маленькая (только голова у нее была великовата), — смесь ребяческой резкости и совсем недетской страстности, и Кэлли — такая степенная, белая и высокая, словно незажженная восковая свеча. Да, она была словно свеча, что продают у церковного входа, даже в самой манере держаться у нее могло быть нечто от исполнения обета. Она и не сознавала, что своей естественной воспитанностью дочери старомодного сельского доктора выгодно отличалась от них двоих. Артур обнаружил, что его тронула наивная уверенность, с которой Кэлли носит этот свой халат, больше подходящий для шлюхи; над ним поднималось ее лицо, еще глянцево-розовое ото сна; а когда она, опустившись на колени, зажгла газовую плитку под чайником, открылась деликатная выгнутая линия босой ступни, уходящей в нарядную зеленую туфлю. Пепита стала слишком близка ему, чтобы он смог когда-нибудь увидеть ее словно впервые — так, как он видел сейчас Кэлли; в каком-то смысле он вообще никогда не видел Пепиты впервые — она была, да и теперь временами оставалась не в его духе. Да, именно так: он и думать не думал о Пепите, не помнил ее, пока не начал думать о ней со страстью. Он, можно сказать, не успел увидеть ее прихода, любовь их была как внезапное столкновение во тьме. Чтобы покончить с неловкостью этих первых минут, Кэлли, не вставая с колен, осведомилась: не хочет ли Артур вымыть руки? И, когда они услышали, что он с грохотом сбегает с лестницы, сказала:

— Как же я рада, что вам досталась такая луна.

— Почему? — спросила Пепита и добавила: — Ее было слишком много.

— Ты устала. У Артура тоже усталый вид.

— С чего ты взяла? Он привык много ходить. Все дело в том, что когда некуда деться…

— Но, Пепита, ведь ты…

В этот момент вернулся Артур, еще от двери увидел приемник и устремился прямо к нему.

— Наверно, сейчас ничего не услышишь? — сказал он с сомнением.

— Нет, после полуночи передачи у нас кончаются. Да все равно в этом доме не положено поздно слушать радио. Кстати, — прибавила Кэлли с дружелюбной улыбкой, — боюсь, Артур, мне придется попросить вас снять ботинки, если, конечно, вы не собираетесь все время сидеть. Жильцы под нами…

Пепита, вся передернувшись, пробормотала что-то себе под нос, но Артур сказал: «Конечно!» — тут же сел и принялся стаскивать ботинки. Помолчав, окинув взглядом свежее хлопчатобумажное покрывало на диване, он спросил:

— Ничего, если я буду на этом сидеть?

— Это моя постель, — сказала Пепита, — ты будешь в ней спать.

Затем Кэлли сделала какао, и они стали укладываться. Условились, кто за кем пойдет в ванную, и Кэлли отправилась спать первая: она плотно прикрыла за собой дверь, чтобы Пепита и Артур могли поцеловаться перед сном. Пепита вошла в спальню без стука, встала посреди комнаты и начала сбрасывать с себя одежду. С ненавистью глянув на кровать, осведомилась:

— На какую сторону?

— Я решила, что тебе захочется лечь ближе к краю.

— Тогда чего ты стоишь?