Плюшевый оракул

Марьяна неторопливо подошла к распрямившемуся бывшему, переместила коричневую сумочку вперед и взялась за нее обеими руками. Словно загородилась. Дернула верхней губой, будто унюхала какой-то новый аромат от хорошо знакомого подвыпившего мужа, и проговорила менторским тоном:

— Ничего не меняется, да?.. Ну надо же… Полумятова, оказывается, была права, сбывается все, как по писаному.

Откуда в завязывающемся диалоге бывших супругов смогла возникнуть некая Полумятова — их тощая соседка, что ли?! — Максим, убей, не понимал.

— Полумятова — что? — попросил уточнить.

— Вероника оказалась права. На удивление. — Марьяна приподняла вверх аккуратные подщипанные брови и покрутила головой. — Видишь ли, я… только не смейся, попросила ее погадать, раскинуть карты на тебя и на Олега — никак не могла решиться уйти…

— С ума сошла?! — перебил Максим.

Раньше за женой не замечалось тяги к эзотерике. Марьяна — сплошь здравомыслие и образцовый рационализм. «А может быть, тут собака порылась? — Ковалев, прикидывая, привычно „включил“ опера. — Этот ферт Олежка подослал к моей жене гадалку, та Марьяне мозги заплела…»

— И что там получилось? — криво усмехнулся. Откуда-то надо взять отправную точку, чтобы разобраться в нереальной истории с гаданием!

— Тебе выпали пьянство и неприятности на работе. Ему… — Марьяна не договорила, туманно улыбнулась и повела плечом.

— …Полный шоколад, как понимаю, — пробубнил Максим.

— Правильно понимаешь. И как видишь, все сбылось. — Продолжая улыбаться, супруга подвела черту: — Не приходи сюда больше, Максим. Никогда. Пожалуйста.

Еще недавно его красавица повернулась и пошагала к подъезду нового нарядного дома мимо клумбы с фиолетовыми астрами. Ковалев, чувствуя себя оплеванным, остался в чужом дворе, заполненном криками расшалившейся детворы, глядя в расправленную несгибаемую спину чужой любимой женщины.

По пути в свою опустевшую замусоренную квартиру он спустился в знакомое питейное подземелье. Где, хмуро тиская ладонью очередную согревающуюся рюмку с водкой, постарался вспомнить змею-соседку с гадкой фамилией Полумятова. Кажется, пацаны прозвали ее Метлой. Кажется, она училась на пару лет младше в их школе. Живет на третьем этаже, в соседнем подъезде.

Дрянь!

Оперативник с университетским дипломом усердно затушевывал «оплеванные» воспоминания, используя известный прием — сублимацию. Сознательно перенаправлял гнев на тощую гадалку, притворявшуюся скромницей: «Змеища драная! Пойти и придушить!..» Маленько.

Но, выйдя из бара и доковыляв до нужного подъезда, нерешительно заколыхался возле двери. Догадывался, что может и не удержать в узде накопленную ярость. Змея разрушила его налаженную жизнь, и придушить ее он способен вовсе не маленько и совсем не фигурально. Капитану Ковалеву приходилось выезжать на криминальные трупы, где убийцы уверяли: «Да я ведь только поговорить пришел! В харю плюнуть, в бесстыжие очи! А как все дальше получилось… пес поймет».

Максим, глубокомысленно поколыхавшись, решил перенести визит на другое время — в бесстыжие глаза таки хотелось плюнуть, — развернулся, но дверь подъезда неожиданно распахнулась и выпустила на улицу пенсионера Завьялова с кудрявой беспородной псинкой.

Судьба, однако. Магнитного ключа от этого подъезда у Ковалева не было, звонить приятелю из тутошней квартиры не хотелось, и вдруг — Николай Николаевич на вечерний променад-с. Макс хмуро поздоровался с собачником, проскользнул в дом; вместе с подъемом на третий этаж в груди принялось подниматься притушенное было бешенство.

«Хоть раз — но точно плюну!»

И снова повезло. Дверь открыло нелепое создание с полотенцем, сползающим на глаз, тощими ногами под желтым, как цыплячий пух, халатом, совершенно детским умытым лицом без грамма косметики… И ситуация внезапно стала отдавать комизмом. Ковалев как будто увидел себя со стороны: он, огромный на фоне вредоносного цыпленка, плюется и тиранит мелочь с перепуганной мордашкой?.. Гадалка, блин! Ворожея недоделанная.

Хотя поговорить хотелось тем не менее. О бывшей и любимой, понять, чего-то там переклинило в ее мозгах. Да и проникновенный градус-стадия «ты меня уважаешь?» давал о себе знать. Хотелось разговора, хоть ты тресни! Не с коллегами же бросившую бабу обсуждать. Таким порядком можно реально докатиться до запоя.

…Ковалев стер пальцем остатки сладкой белой массы с венчика блендера, вздохнул. И ловким движением щиколотки выдернул из-под стола табуретку. Уселся, как бы продемонстрировал — он здесь надолго и без ответов не уйдет.

— Ну? Что ты ей наговорила? — повторил, разглядывая свои стиснутые кулаки, положенные на сверкающий чистотой белоснежный стол.

— Ничего особенного. — Цыпленок вяло пожала плечиками и поправила на груди халатик.

— Что я сопьюсь? Меня уволят? — вбивал вопросы Ковалев. — Что?!

— А тебя уволили? — оживилась, заинтересовалась цыпа подколодная.

— Нет. — Капитан перестал таращиться на кулаки и перевел прищуренные глаза на гадалку. — А ты ей это напророчила? Типа меня уволят, понизят в звании, объявят выговор… Что ты ей наплела?!