Плохая девочка. 2 в 1 (СИ)

Ее ресницы трепещут, пытаясь сдержать влагу, готовую сорваться с век. Девчонка вжимается в угол возле раковины, но бежать от меня ей некуда. Она полностью в моей власти.

– Верно. – Ядовито улыбаюсь я.

– Напрасно. – Едва слышно произносит Мариана.

Она могла подобрать любое слово, но выбрала высокопарное «напрасно». Для чего? Чтобы показаться умнее?

Раздражение в груди растет, превращаясь в настоящий ураган. Разливается напряжением по венам, холодит позвоночник едким нетерпением. Это не ненависть, это что-то другое – гораздо более сильное. Чувства к ней буквально отравляют меня изнутри.

– Я не сделала тебе ничего плохого. – Наивно шепчет сводная сестра.

И снова на дверь снаружи обрушивается грохот ударов.

– Что это? – Я грубо хватаю ее руку за запястье.

Мариана вздрагивает, но не пытается высвободиться. На ее пальце возле небольшой, но глубокой царапины расплывается алое пятно. Кровь, смешиваясь с водой на коже, капает вниз, прямо на платье.

– Ничего.

Но я ощущаю, как она дрожит. И эта дрожь передается мне. Я ошарашен тем, как реагирую на прикосновение к ней – меня едва ли не поводит, как от сильнейшего опьянения. Воздуха не хватает.

– Сюда. – Снова включаю воду и сую ее ладонь под кран, чтобы смыть кровь.

– Ай. – На секунду зажмуривается Мариана.

– Больно?

Алые разводы стекают по краям раковины и прячутся в сливном отверстии.

– Нет. Просто вода горячая.

Она произносит эти слова так нежно, что мне хочется укутаться ее голосом. Я продолжаю одной рукой держать ее за запястье, другой настраиваю воду. За это время ладонь девушки успевает покраснеть. Мариана сжимает зубы, чтобы вытерпеть это.

– Так лучше? – Хрипло спрашиваю я.

– Угу, – отвечает она, едва дыша.

– Нужно обработать и…

– Угу. – Кивает сводная сестра.

В дверь кто-то снова колотится, но я уже не слышу.

Тону в запахе ее волос, струящихся по обнаженным плечам, растворяюсь в омуте широко распахнутых светлых глаз. Смотреть на нее – настоящая пытка, и в любой момент я могу сломаться, но желание видеть эти глаза преобладает сейчас над инстинктом самосохранения.

– Спасибо. – Ее пухлые губы дрожат.

Мариана – воплощение невинности и страсти, в ней легко уживаются нежность и всепоглощающий огонь. Стоит проявить слабость, и этот огонь сожжет тебя до тла. Но меня тянет… Так тянет к ней…

– Не за что, – произношу я срывающимся голосом.

Осторожно отпускаю ее руку и жду, что будет. Она не отстраняется. Стоит и смотрит на меня, не дыша.

– Зачем ты это делаешь? – Шепчу я, приближаясь.

– Что? – Она отводит от лица волосы.

Делает вид, будто не понимает.

От нее пахнет сладостями. Каждый раз, когда вдыхаю этот аромат, будто оказываюсь в кондитерской. Приятный, волнующий и опасный запах.

– Смотришь на меня – вот так.

Она не спрашивает – как. Просто опускает подбородок.

Тогда я касаюсь пальцами ее лица и заставляю посмотреть на меня. Это прикосновение обжигает током. Моя кровь бурлит от потребности стать еще ближе, касаться ее везде – осторожно, нежно, грубо, причиняя боль. Так, как мне захочется. Прямо здесь и сейчас.

Я наклоняюсь и ловлю ее испуганный взгляд.

В ушах шумит, сердце грохочет, в груди ноет от томительного ожидания поцелуя. Если я сделаю это, она не ударит. Уверен в этом. Мариана подчинится и позволит мне все, что угодно. Она тоже хочет этого: ждет моего прикосновения, шумно и отрывисто выдыхая сквозь приоткрытые губы.

Нужно только наклониться ниже, еще чуть-чуть. Ее дыхание обжигает теплом, тело отзывается нервной дрожью, веки девушки смыкаются в предвкушении – остается только сделать ответный шаг. Но вместо этого я отталкиваю ее от себя и сплевываю с досады:

– Серьезно? – Мои плечи вздрагивают от подступающего смеха. – Да ты себя видела, вообще? Неужели, думала, я тебя поцелую?

Мариана обхватывает себя руками и отводит взгляд, словно от удара. Ее красивое лицо идет трещинами, щеки вспыхивают. Теперь она выглядит еще более ошарашенной, чем несколько минут назад у беседки.

– Идиотка, – усмехнувшись, бросаю я.

Разворачиваюсь, распахиваю дверь, расталкиваю собравшуюся там возмущенную толпу и удаляюсь к бару. В глазах щиплет, руки трясутся.

Проклятая кукла! Неужели, она думала, что я решусь на это? Смотрела на меня своими большими кукольными глазами, тянулась губами… Черт, почему никак не получается выкинуть ее из головы?!

Я залпом опрокидываю несколько шотов и вдруг понимаю, что мне хочется отмыться – от Вики, от ее слюны на моей шее и в паху, от запаха ее приторных духов. Но вместо этого припадаю губами к горлышку бутылки и пью. Горькая жидкость обжигает внутренности и притупляет боль – ту, что глубже, ту, что внутри. Боль, которая разъедает мое сердце, превращая гнев в стыд.

Мариана

Я просыпаюсь, ощущая себя совершенно разбитой. Из зеркала на меня глядят красные глаза и опухшее лицо. Смотрю на забинтованный палец – Алина вчера обильно полила его спиртом и неумело обмотала бинтом. Зато концы завязала «бантиком».

Я улыбаюсь.