Плохая дочь

Как нежно сжимал руку и часто оборачивался, следя за любым изменением в выражении лица, чтобы успеть считать негативную эмоцию. С Милой это было необходимо – она могла уйти в минор за секунду.

Он всё это знал, ценил и любил. А поступки… они оба способны на них. Иначе это не работает.

– Монастырь? – удивлённая девушка всматривалась в некогда шикарное строение. Теперь оно выказывало лишь остатки былой роскоши, спрятанные в обшарпанных стенах, строительных лесах и облепивших его людях. – Хочешь пожениться прямо тут?

Федя посмеялся, понимая шутку сразу же.

– Мы оба атеисты, поэтому церковь для церемонии не потребуется, – даже это пожелание Милы он запомнил и учёл. – Да и не уверен, что тут до сих пор женят. Серра-ду-Пилар уже давно не работает в качестве монастыря, хоть в церкви всё ещё и проводятся воскресные мессы.

– Спасибо за урок истории, милый, – рассмеялась, на самом деле, умиляясь его вовлечённости в любое место, которое они посещали.

– Прости, – машинально извинился, но разглядел чудесную улыбку позади – кажется, ей нравилось слушать даже это. Порой неважно, что именно говорит любимый человек. Главное – слушать его. – Мы почти пришли.

Мила больше не лезла к нему, доверяя себя целиком и полностью.

К этому пришлось идти долго. Лишь недавно она вздрагивала от неожиданных прикосновений и задерживала дыхание, стоило услышать повышенный тон.

Теперь всё чаще получалось расслабляться.

Выйдя на смотровую площадку, Федя тут же снял с себя просторную куртку и накинул на плечи спутницы, чтобы ни один ветерок не заставил её заболеть.

– Как красиво, – проговорила она, смотря перед собой.

Вид на Порту открывался просто потрясающий! Небольшие по сравнению с мегаполисом домики, необычные сооружения, река, шикарнейший мост.

– Я как в сказке… – пробубнила себе под нос, по привычке засовывая руки в карманы куртки, сразу же нащупав в одном из них кубический предмет.

Можно было подумать на пачку сигарет или зажигалку, но Федя бросил курить ещё лет в двадцать, с тех пор к дурной привычке не возвращался.

Не стоило вытаскивать то, что принадлежит другому человеку, но Мила сделала это попросту машинально, вскоре уставившись на очень явную коробочку.

– Кольцо? – спросила в никуда, но через секунду уже видела довольное выражение лица напротив.

Федя широко улыбался, забирая коробочку из тонких пальцев и присаживаясь на одно колено.

– Милена Жарикова… – заговорил так официально, что в итоге оба не сдержали улыбок. – Согласна ли ты стать моей женой? По-настоящему и бесповоротно.

Момент, который Мила не ждала… неожиданно растрогал до слёз. Возможно, не ждала она с кем-то другим, но не с ним.

– Да, – практически не произнесла этого, будто бы просто выдохнув, но Федя понял.

Улыбнулся ещё шире и в волнении надел кольцо на безымянный палец правой руки. Успел и чмокнуть обратную сторону ладони девушки перед тем, как подняться.

– Оно прекрасно, Федь… – всё ещё выдыхала больше, нежели говорила, пока смотрела на кольцо.

Простое прямое кольцо из сверкающей платины, достаточное широкое, чтобы поместилась целая дорожка из чёрных бриллиантов! В этом была вся Мила. Не любила стандартного, но и отказывалась от излишней роскоши, не для неё это.

Федя нашёл выход, выбрав идеальное кольцо.

– Ты так знаешь меня, – на глазах появились слёзы, которые хотелось скрыть, поэтому Мила быстро приблизилась к мужчине, целуя того.

Так самозабвенно, будто пыталась раствориться в нём. Перестать существовать… хотя бы в своём одиночестве.

***

– Мама, почему мы должны терпеть это… – заливалась слезами маленькая Мила, улегшись головой на колени матери.

Та выглядела плохо. Будучи довольно молодой, родившей старшую дочь в восемнадцать лет, она производила впечатление женщины средних лет, а то и того больше.

Потрёпанное старенькое платье – именно такое, какое и представляется при упоминании глухой деревни. Несменяемый обляпанный фартук. Ранняя седина и проявившиеся уже в тридцать лет морщины.

Тридцать три года! Да многие начинают жить в этом возрасте!

Вероника Степановна, кажется, похоронила себя ещё до тридцати лет. А, возможно, в те же восемнадцать, когда вышла замуж по залёту за тирана старше себя почти на десяток лет.

– Папа любит вас по-своему, и очень переживает, – произносила, как мантру, ничего не значащие слова.

– Он Мише руку сломал! – пятнадцатилетняя Мила хотела кричать, но захлёбывалась в слезах. – Ему всего десять.

Больше просто не могла.

– Будет лучше вести себя.

– Мама! – воскликнула и подняла голову так, чтобы заглянуть в стеклянные глаза матери. – Он тиран!

– Просто нужно слушать его, и всё, – всё повторяла и повторяла.

Каждый год.

Каждый месяц.

Каждый день.

– Ты всё делаешь для нас, – это было правдой, даже перехватывала его злость, чтобы защитить детей. – Но это не жизнь!

– Другой у нас нет, – сказала куда твёрже, нежели раньше. – Когда-нибудь ты сможешь построить свою жизнь, милая. Твой мужчина будет любить и уважать тебя. Но сейчас… – она тяжко сглотнула. – Нужно просто слушаться его.

Глава 4.