Плохие девочки, которые изменили мир

Город под подошвой. Ливия Друзилла

(58–29 гг. до н. э.)

Если когда-нибудь вы захотите посмотреть фильм с героиней, которую можно назвать по-настоящему сильной, оставьте в стороне «Чудо-женщину» и другие комиксы. Лучше посмотрите британский сериал «Я, Клавдий» (1976), поставленный по одноименному роману Роберта Грейвза. Эта книга и ее экранизация — прообраз «Игры престолов». Джордж Мартин рассказывал в интервью, как на созданный им мир повлияла история древнеримского семейства, во главе которого стоял император Август. В этой истории найдется всё, что душе угодно: политические интриги, тайные романы и кровь рекой на улицах Рима. Каждый новый император становился всё ужаснее и безумнее, пока после Калигулы (он вдохновил Мартина на создание образа короля Джоффри) к власти не пришел его дядя Клавдий — один из самых достойных правителей Древнего мира.

Будучи главным героем романа Грейвза, Клавдий рассказывает о своей семье и о том, какую роль в ее возвышении и падении сыграла его бабка Ливия, жена императора Августа. Он говорит о ней: «Удивительная и — не буду скрывать — чудовищная женщина».

Об ее влиянии Клавдий пишет:

«Август управлял миром, а Ливия управляла Августом».

В сериальной экранизации романа роль Ливии блистательно исполнила актриса Шан Филлипс. За всю историю телевидения не появлялось более беспощадной, беспринципной и одновременно завораживающей злодейки. Год за годом, десятилетие за десятилетием она расчищала дорогу к власти своему сыну Тиберию, постепенно устранив бесконечной чередой интриг и отравлений всех его соперников из окружения Августа. В конце она не остановилась даже перед убийством самого Августа, уронив единственную слезу над мужем, с которым прожила более полувека. Делала Ливия всё это, по ее собственным утверждениям, исключительно во благо Рима, который, по ее мнению, могло бы погубить республиканское правление. Она помнила гражданские войны, начавшиеся после убийства Цезаря, и не желала их повторения. Власть, считала она, должна быть сосредоточена в руках одного человека, и ради этого Ливия была готова на всё:

«Я совершила много дурных поступков — без этого великому правителю не обойтись. Для меня благо империи было превыше любых личных соображений. Чтобы спасти ее от раскола, мне пришлось пойти не на одно злодеяние. Август чуть было не погубил Рим своим дурацким фаворитизмом: Марцелл против Агриппы, Гай против Тиберия. Кто спас империю от новых гражданских войн? Я».

Женщины Рима, хотя и пользовались относительной свободой, могли играть лишь второстепенные роли в общественной жизни. В женщинах ценилась скромность, преданность мужу, хорошие манеры и умение вести домашнее хозяйство. Последнее требовалось и от патрицианок, которые управляли домом и могли сами покупать и отпускать на волю рабов. Иногда женщины занимались собственными делами, а не только делами мужа. Известен случай, когда одна римлянка владела собственным ткацким предприятием и заработала целое состояние. Но это исключение из правил, как и открыто занимавшаяся политикой Фульвия. В политике женщинам места не было.

На гробнице некой Клавдии, жившей в середине II века до н. э., оставлена эпитафия, передающая традиционный взгляд римлян на женщин:

«Своего мужа она любила всем сердцем. Она произвела на свет двух сыновей: одного из них она оставила на земле, другой находится под землей. В речах она была прелестна, а также соразмерна в движениях. Она следила за домом. Пряла шерсть. Больше сказать нечего».

Ливия Друзилла тоже пряла шерсть. Но делала это исключительно по просьбе своего второго мужа, императора Августа, помогая ему в «рекламной кампании» по продвижению традиционных римских добродетелей. Ливия садилась за ткацкий станок в атрии на глазах у зрителей, играя роль идеальной римской матроны, и прилежно предавалась «женскому делу». Когда же публика расходилась, Ливия возвращалась к своим настоящим занятиям — активно участвовала в управлении государством.