Плохие люди

Бертран на всякий случай поковырялся в ухе пальцем. Придирчиво его осмотрел, лизнул для верности. Нет, никакой воды, одна ушная сера да грязь.

— Пойдем, глянем?

Анри, казалось, сейчас начнет рыть землю, как горячий жеребец. Только у коня — твердое копыто, а у стенолаза-неудачника — тряпки, намотанные на ноги. Сапоги, по его словам, остались на той самой роковой крыше. С одной стороны, по поводу потери хотелось позлорадствовать — люди злы, не доработал ту мягкую глину Пантократор, пожалел жара своего сердца. С другой — у Суи-то, обувку и вовсе сперли. Притом, ровно в то же время, как палец рубили. Криминальмаэстры, чтобы они все передохли! И ведь даже портянки спиздили, не побрезговали. Которые Бертран надеялся проносить хотя бы пару недель, пока совсем не сгниют.

— А почему бы и не глянуть? — протянул Бертран, прикидывая, что к чему. Тропа заброшенная, но широкая. Стало быть, на втором ее конце может быть что угодно. Били тропу люди — звери не заламывают ветки так высоко. А человек бережет глаза и рожу, но нисколько не бережет деревья. Нету на него серебряного медведя с пергаментом в клыках! Или в зубах, если он умнее трех монахов?.. — Вдруг что полезное найдем.

— А пока мы глянем, что там по той трое, те рыцепидоры уедут, — подвел черту Фэйри, — хоть вы все и говорите, что все хорошо, и они по бабам, но лучше в сторонке посидеть. А вдруг не по бабам?

Суи и Анри переглянулись, удивленные внезапной многословностью товарища. Пожали плечами — время нынче сложное, бывает всякое, в том числе, и небывалое!

Быстрый вытащил ножик — небольшой складешок с щербленным лезвием. У несчастного Суи и то побольше имелся, пока не прошлись по запазухам опытные руки…

Фэйри, не задумываясь, подобрал сук покрепче и подлиннее. Наверное, расти поблизости молодое деревце, выдрал бы с корнями. Потомок вильдманов, чтоб его! Или бабушка ночной порой бегала к медведям.

Бертран же, не спеша, распутал горловину мешка и вынул на свет топор. И не поленился смотать с него тряпки. Чтобы встречать опасность не только крепким обухом, но и ударом острого клина.

— Хороший у тебя топор, Топор! — вздохнул Анри, сравнив свое «оружие», которое рядом с настоящим, казалось еще более убогим.

— Ничего, когда мы с Бертом свалим с ног, ты им будешь поджилки резать, — успокоил Фэйри. — И глотки пилить. Вжик-вжик. Все в крови, ногами дрыгают, а помирать не хотят. Нож не ведро, уметь надо.

— Ненавижу я вас, — ответил, совершенно не успокоившийся Анри, — уйду я от вас, суки вы мрачные!

— Мы — веселые и озорные кобели, — победно оскалился Фэйри и потряс дубиной.

Бертран же ничего не сказал, а просто встал и пошел первым, держа топор одной рукой, а второй отводя ветви, перекрывающие путь. Забавно, но ощущение поддержки за спиной, пусть и весьма бестолковой, придавала немалой уверенности.

Интересно, что чувствуют настоящие рыцари, когда за ними топочет добрая сотня, закованных в крепкую сталь людей и коней?..

* * *

Идти пришлось долго, как бы не три-четыре ладони — солнце из-за зарослей было не разглядеть. Но чувствовалось, что не меньше. Шлось легко — тот, кто ходил этой тропой до любопытной троицы, старательно убрал крупный лесной мусор, прокопал канавки для редких ручьев, чтобы те не разливались липкими болотцами. Только в одном месте пришлось обходить по траве — пушистая елка очень уж неудачно завалилась. Но судя по блестящим каплям на сломе, чуть ли не вчера-позавчера — тут уж никто бы не уследил. Лезть сквозь нее — всему вымазаться в смоле и ободрать рожу о ветки. И потом еще иголки неделю находить во всевозможных местах, все больше неожиданных.

Бертран сначала шел без опаски — никакой зверь не сунется на трех мужчин! Зимой, когда голод сводит с ума, еще ладно, но не поздней зеленой весной. Но вскоре нога зацепилась за корень. Суи полетел в траву, чудом не распоров шею об острый сук, прячущийся в траве.

А если эта тропа вовсе не так заброшена, как кажется? И на каждом шагу их ждет ловушка? Где хитрый корень с острым суком, где бревно, что готово рухнуть с высоты, дробя ребра и отшибая головы — прям как по одуванчику палкой. Раз, и улетела. Или ловчая яма с шипами, любовно вымазанными грязью, ядом или того противнее — жидким поносным говном? Яму, впрочем, Бертран при некотором размышлении отбросил — не скрыть ее здесь. Вырыть можно, но дерн слишком плотен, не уложить без следа.

А самострел?.. Дернешь протянутую поперек веревочку, слетит она с рогульки… И получишь в пузо здоровенный ржавый болт. И хорошо, если помрешь сразу!

По спине потек холодный пот. Сразу захотелось никуда не идти, а если все же продолжать, то чтобы вперед шел Анри. Нет, лучше Фэйри! Он куда шире, точно не пропустит ни стрелу, ни бревна!