Плохие привычки

Паника затопила неудавшегося шантажиста, когда он на полквартала отошел от места встречи с толстым наркобароном. Его накрыл приступ сильнейшей мании преследования — в любом прохожем Вадиму мерещился наемный убийца или грабитель.

Впрочем, он был близок к истине. Идущая навстречу тонкая брюнетка с яркими пухлыми губами и пронзительным голубым холодом огромных глаз в фейерверке длинных накладных ресниц, мило улыбнувшись, стукнула короткой красной дубинкой сложенного зонтика по углу его кейса. В результате чего ручка с прикованными наручниками отстегнулась от самого дипломата и осталась у него в руке, а девушка с молниеносно подобранным кейсом юркнула в ближайшую подворотню.

Вадим хотел было броситься за ней, но увидел направлявшихся прямо к нему двух дюжих братков, взвыл и, не разбирая дороги, бросился прочь. Чем быстрее он бежал, тем страшнее ему становилось, и он бежал еще быстрее. Параноидальный туман окутывал мозг, а льющийся ручьями пот заливал глаза. Возле Большой Садовой шантажист-неудачник снес своим телом случайного прохожего, и они вместе с ним вылетели на проезжую часть. Прямо под колеса многотонного пассажирского автобуса.

* * *

Людей на моих глазах не сбивали. А тут сразу двоих. Я ехал по противоположной стороне, когда обоих мужчин, бесспорно, насмерть сбил мощный «Ман». Никогда бы не подошел без лишней нужды — я противник подобных зрелищ. Но один из погибших показался мне смутно знакомым.

Я припарковал машину поодаль и пешком вернулся к месту трагедии. Расталкивая толпу зевак, я настойчиво продвигался к одному из тел, одетому в слесарную спецовку.

— Свят-свят! Вот ведь душегуб, и сам убился, и человека загубил! — какая-то бабушка, прикусив от волнения свой платок, указывала на незнакомого душегуба. А я смотрел на труп другого, ни в чем не повинного человека. На Владимира Заяца. Заслуженного российского киллера дядю Вову…

Жалко мне киллера дядю Вову и не было. Но смерть — даже абсолютно незнакомого человека — всегда потрясение. А его смерть могла еще и существенно приблизить мою. И, если сегодняшняя подстава не сработает, я вполне успевал оказаться рядом с собственным несостоявшимся киллером. В каком-нибудь темном морге на соседних столах благодаря посредничеству очередного убийцы, нанятого Свином.

Прибывшая полиция долго пыталась разогнать толпу, но получалось это у блюстителей порядка не очень хорошо. Народ неистово шумел и возмущался бездушными лихачами на дорогах, отсутствием светофоров и вообще демократами.

На вопрос сержанта, знает ли кто погибших, ответил утвердительно. Потом поправился, сказав, что знаю одного, слесаря Владимира Заяца. За что поставил автограф, предварительно дав списать данные со своих водительских прав и заявив, что больше о нем мне ничего не известно.

Впрочем, увидев наколки слесаря, полицейский хмыкнул, этот труп идентифицировать будет очень просто. По наверняка имеющимся в базе отпечаткам пальцев.

Я же с чувством исполненного долга направил свои стопы на дело, обещающее спасти меня от участи хладного трупа.

ГЛАВА 43

Каждому наркобарону — по грипперу!

Главное — это то, как человек сам оценивает свои поступки.

Маргарита Наваррская

Свин приехал к «Кармине» без кортежа. Вся его людская (чуть не написал — «людоедская») наличность была задействована в операции — кто-то в ней участвовал в первых ролях, кто-то прикрывал пути отхода, кто-то изображал прохожих статистов. Для дела пришлось отзывать даже кое-кого из охраны розничных точек сбыта. И кутерьма такая была обязана не только и не столько полумиллиону евро, сколько той злополучной кассете, которая сейчас валялась в бардачке его машины.

Сначала он хотел ее напрочь уничтожить, потом решил: пусть все-таки останется. Хоть какая-то память о Лешиче. На записи химик был не очень-то похож на себя, так как был до противного серьезен, а не валял дурака, как обычно.

Из-за своих шуточек он в свое время многим подпортил нервы. На него точили зуб и Коготь, и кое-кто из боевиков рангом пониже. Трогать Лешича боялись — это был личный шут Бориса Михайловича, и ему позволялось практически все.

Однажды он, обдолбанный, забрался на сторожку и вместе с легким дождиком мочился на ходящих внизу охранников, которые не замечали его довольно долго. В другой раз его битый час уговаривали вылезти из собачьей будки, где он пытался научить курить бедного пса. Тогда Лешич, кстати, так и не вылез — его вытащили после того, как он уснул под кайфом.