— Да никто ко мне не приходил, — мне было очень плохо. Наверное, из-за того, что проблема не имела четких границ. Никогда раньше я ни с чем подобным не сталкивался и не знал совершенно, что делать с этим самым счастьем. Даже не знал, где у этого счастья попа, чтобы старательно туда пнуть. Или расцеловать — может, тогда оно отвяжется? Хотя все говорило о том, что седалище это настолько серьезно настроено, что одними поцелуями его никак не задобрить.
— И сплю я регулярно, — на эту фразу Миша поднял брови домиком и кивнул, как бы радуясь за товарища, у которого на интимном фронте все в порядке.
— В смысле высыпаюсь я… — хотелось пить, я зашарил взглядом по комнате в поисках своей кружки с частично отбитой ручкой и разухабистой надписью «Лучшему компьютерщику юга России».
— Дохтор, он уысыпается, — Миша пытался копировать голос Анатолия Папанова из «Бриллиантовой руки». — У смысле, дохтор, он — сыпучее тело…
Тут он с неожиданным энтузиазмом отвлекся:
— Слушай, а у меня в школе была тетрадка с приговором для таких, как ты — там так и написано было: мера для сыпучих тел. Интересно, а высшая мера для сыпучих тел — это сколько? Двадцать лет или шесть мешков?
Я являл собой грустное зрелище, не издавал никаких звуков. Было сомнительно, что у меня имеется какой-нибудь отличный от нуля запах. Казалось, что невидимое нечто пожирает меня, по очереди лишая физических параметров — настолько я был подавлен икебаной из недавних событий. Причем букет этот был составлен определенно с каким-то смыслом, истолковать который уж очень хотелось — и желательно правильно истолковать. Потому что иначе я точно сойду с ума. И плакал тогда породистый Ficus benjamina, стоящий в вестибюле…
— Я веду относительно правильный образ жизни. Черепно-мозговых травм не было… разве что в детстве… Не помню таких, в общем. Но за последние пару дней случаются какие-то необъяснимые с обычных позиций события. Сейчас мне хотела отдаться какая-то школьница. В воскресенье ключи звенеть перестали, а только лишь железом воняли… Что мне делать? — я наконец-то нашел кружку и наполнил ее холодной водой из кулера.
— Бежать на Кубу, по дороге нещадно лупя себя пятками по ягодицам. Там уголовная ответственность за сексуальные контакты со старшеклассницами очень либеральная. Потому что совершеннолетие наступает в 16 лет. А еще лучше — на Фарерские острова, там все это можно после 14. Вот насчет ключей… ну не знаю — попробуй их искупать или дезиком обрызгай… а железо — оно сильно вонючее? — его интерес был столь же неподделен, как у юного последователя Павлова при виде ничейной собаки.
Следующие 15 минут мне пришлось посвятить тому, чтобы подробно описать странные случаи, приключившиеся со мной. Правда, перед этим я все же отыскал свою кружку и, метнувшись к кулеру, набрал холодной воды. Потому что пить горячий кофе не хватило бы терпения, да и никогда я им не напивался — даже наоборот. Нередко после кофепития наблюдалась настойчивая сухость во рту, которой сейчас и так было предостаточно.
Лишив Мишку возможности вставлять свои смешные комментарии в повествование, я с грехом пополам привел его в более-менее серьезное состояние. Потому что хиханьки хаханьками, а своя корова ближе к телу. Дело было серьезным и требовало серьезного подхода. Посмеяться можно будет потом, когда все окажется далеким и неопасным. Теперь же главное, чтобы это пресловутое Прекрасное Далеко наступило и я в нем присутствовал бы не в роли коллекционера дыроколов и честного воспитателя собственных отпрысков — фикусов Ficus benjamina-tolika.
Мне же было очень важно вернуть себе личину адекватного, живого и дееспособного человека, хотя в моей гладкошерстной голове об этом пока заявлял исключительно один здравый смысл. Инстинкт самосохранения неуверенно молчал, стоя примерно посередине между Начальником Главной Паники и Индифферентом Шестнадцатого Порядка.
Я собирался идти мыть туфли, когда меня по селекторной связи затребовали наверх, к шефу. Поэтому пришлось сразу же отправляться к начальству — пусть сначала случится все неприятное. А то, что вызов к шефу пахнет неприятностями, я почти не сомневался. Такое было всего один раз пару лет назад, когда по моему недосмотру произошла недопустимая оплошность. Программа, запускавшаяся только после ввода магнитного ключа доступа, начинала, сволочь, работать после элементарного нажатия пробела. Тогда с меня сняли премию-бонус за трехмесячный непосильный труд. Несмотря на то что исправление ошибки было делом двух минут.
По дороге я все же заскочил в туалет, оторвал бумажное полотенце и протер обувь — хотя никакого удовлетворения данное очищение не принесло. Настроение болталось гораздо ниже ватерлинии, в голову лезли всякие неприятные мысли по поводу вызова на ковер. Я лихорадочно вспоминал, где мог накосячить — но увы и ах, в голову ничего дельного не приходило.